Басмаческое движение возникло на территории Средней Азии в начале 20 века в период прихода большевиков и установления в регионе советской власти. Басмачеством называли военно-политическое партизанское движение местного населения, которое боролось с советской властью под лозунгами священной войны. Само слово басмач возникло от тюркского "басмак", что означает "совершать налет", "нападать" или "набегать". Партизанские отряды басмачей действовали особенно активно в Ферганской долине и в Бухаре, рассказывает таджикский историк, автор книги "От Синьцзяня до Хорасана. Из истории среднеазиатской эмиграции ХХ века" Камолудин Абдуллаев:
– В Средней Азии было два очень слабо связанных между собой центра сопротивления власти – в Ташкенте и Кокандской автономии. В Бухаре такой центр возник уже в самом конце 1920 года.
– Басмаческие объединения включали в себя от нескольких десятков до нескольких тысяч бойцов. Какую роль сыграло басмаческое движение в истории региона?
– Басмачи охладили головы большевистских романтиков, мечтателей, которые думали, что социализм это такая универсальная формула, которая может быть применена по всей Средней Азии. Были планы пойти дальше, на Пенджаб и Бенгалию, как выражался Троцкий. А басмачество остановило пламя большевистской революции на подступах к Гиндукушу, на подступах к Памиру. Басмачи явились символом сопротивления для следующих поколений моджахедов. Когда в 1980-х началась афганская война, в Пакистане очень активно стала издаваться литература о басмаческом движении. В то же время издавались и воспоминания бывшего эмира Саида Алимхана – басмача, ставшего символом религиозного фанатизма, можно сказать, преданности идеалам защиты ислама от неверных.
– Сами себя басмачи, называли моджахедами, участниками джихада. На востоке Таджикистана в последнее время обострилась ситуация. По словам аналитиков, в регионе происходит некая концентрация боевиков и даже возможно присутствие представителей талибов. Можно ли провести параллель между басмачами и талибами в Афганистане?
– Как историку мне, конечно, хотелось бы проводить исторические параллели. Так или иначе, басмачи никогда не находились под прямым государственным контролем. Это люди, которые привыкли жить по своим собственным законам. Поэтому установить прямой государственный контроль над такими территориями чрезвычайно сложно. Это относится как к Афганистану, так и к центральному Таджикистану. А насчет того, существует ли какая-то конкретная связь между событиями 20-х годов и сегодняшними... Это вряд ли.
– На ваш взгляд, достаточно ли справедливо показаны басмачи в советских фильмах?
– В советских фильмах совсем другой подход был: их изображали людьми, которые заслуживали быть убитыми человеком в форме солдата красной армии – человеком, поддержанным местным населением. Примерно такой был образ. Разумеется, это не совсем верно.
– Насколько хорошо раскрыта тема басмачества в учебниках по истории Таджикистана?
– Я не думаю, что в этом вопросе что-то пересматривалось. Официальная сталинская историография еще не подверглась коренному пересмотру. В Таджикистане распространена точка зрения, что басмачество было представлено не таджиками, а, по большей части, узбеками, в том числе кочевыми узбеками. Этнические же таджики принимали участие в басмачестве в качестве, скажем так, идеологов. Особого "пробасмаческого" настроения в таджикском обществе сегодня не наблюдается – в отличие, скжем, от Узбекистана. Напротив, превалирует негативная оценка деятельности басмачества в советское время.
– В Таджикистане нет музеев, посвященных басмаческому движению. Как в настоящее время, так и в прошлом, власти, опасаясь радикальных движений, не акцентировали внимание на подобных группах. Это так?
– Басмаческое движение очень сильно напугало советскую власть и долгие годы она считала, что база для басмаческого движения – для сопротивления – существует. Поэтому, естественно, советская власть всегда была начеку, особенно в вопросах, имеющих отношение к исламу. Поводы для беспокойства у власти есть и сейчас. Вы видите, что все лидеры моджахедов обладают харизмой и у них есть очень преданные им люди. Так что нельзя исключать, что механизм социальной протестной мобилизации опять может включиться.
По официальной версии, басмачество как организованная сила было ликвидировано в Средней Азии в начале 30-х годов, хотя отдельные вылазки повстанцев наблюдались вплоть до конца 30-х.
Малика Рахманова (Радио Свобода)
– В Средней Азии было два очень слабо связанных между собой центра сопротивления власти – в Ташкенте и Кокандской автономии. В Бухаре такой центр возник уже в самом конце 1920 года.
– Басмаческие объединения включали в себя от нескольких десятков до нескольких тысяч бойцов. Какую роль сыграло басмаческое движение в истории региона?
– Басмачи охладили головы большевистских романтиков, мечтателей, которые думали, что социализм это такая универсальная формула, которая может быть применена по всей Средней Азии. Были планы пойти дальше, на Пенджаб и Бенгалию, как выражался Троцкий. А басмачество остановило пламя большевистской революции на подступах к Гиндукушу, на подступах к Памиру. Басмачи явились символом сопротивления для следующих поколений моджахедов. Когда в 1980-х началась афганская война, в Пакистане очень активно стала издаваться литература о басмаческом движении. В то же время издавались и воспоминания бывшего эмира Саида Алимхана – басмача, ставшего символом религиозного фанатизма, можно сказать, преданности идеалам защиты ислама от неверных.
– Сами себя басмачи, называли моджахедами, участниками джихада. На востоке Таджикистана в последнее время обострилась ситуация. По словам аналитиков, в регионе происходит некая концентрация боевиков и даже возможно присутствие представителей талибов. Можно ли провести параллель между басмачами и талибами в Афганистане?
– Как историку мне, конечно, хотелось бы проводить исторические параллели. Так или иначе, басмачи никогда не находились под прямым государственным контролем. Это люди, которые привыкли жить по своим собственным законам. Поэтому установить прямой государственный контроль над такими территориями чрезвычайно сложно. Это относится как к Афганистану, так и к центральному Таджикистану. А насчет того, существует ли какая-то конкретная связь между событиями 20-х годов и сегодняшними... Это вряд ли.
– На ваш взгляд, достаточно ли справедливо показаны басмачи в советских фильмах?
– В советских фильмах совсем другой подход был: их изображали людьми, которые заслуживали быть убитыми человеком в форме солдата красной армии – человеком, поддержанным местным населением. Примерно такой был образ. Разумеется, это не совсем верно.
– Насколько хорошо раскрыта тема басмачества в учебниках по истории Таджикистана?
– Я не думаю, что в этом вопросе что-то пересматривалось. Официальная сталинская историография еще не подверглась коренному пересмотру. В Таджикистане распространена точка зрения, что басмачество было представлено не таджиками, а, по большей части, узбеками, в том числе кочевыми узбеками. Этнические же таджики принимали участие в басмачестве в качестве, скажем так, идеологов. Особого "пробасмаческого" настроения в таджикском обществе сегодня не наблюдается – в отличие, скжем, от Узбекистана. Напротив, превалирует негативная оценка деятельности басмачества в советское время.
– В Таджикистане нет музеев, посвященных басмаческому движению. Как в настоящее время, так и в прошлом, власти, опасаясь радикальных движений, не акцентировали внимание на подобных группах. Это так?
– Басмаческое движение очень сильно напугало советскую власть и долгие годы она считала, что база для басмаческого движения – для сопротивления – существует. Поэтому, естественно, советская власть всегда была начеку, особенно в вопросах, имеющих отношение к исламу. Поводы для беспокойства у власти есть и сейчас. Вы видите, что все лидеры моджахедов обладают харизмой и у них есть очень преданные им люди. Так что нельзя исключать, что механизм социальной протестной мобилизации опять может включиться.
По официальной версии, басмачество как организованная сила было ликвидировано в Средней Азии в начале 30-х годов, хотя отдельные вылазки повстанцев наблюдались вплоть до конца 30-х.
Малика Рахманова (Радио Свобода)
