который призывает Западные страны и бизнес-компании Европы быть более бдительными в вопросе использования хлопковых изделий, сделанных из произведенного в Узбекистане хлопка.
Эта организация считает, что политика выращивания хлопка-сырца в Узбекистане осталась такой, же как и в сталинские времена. Правительство Узбекистана, которое каждый год проводит всеобщую мобилизацию школьников и студентов на тотальный сбор хлопка, «грубо и открыто» попирает права детей, хотя так же открыто опровергает это.
Главные выводы исследования
По данным этой организации, а также по подсчетам Института по изучению проблем Востока и Африки, каждую осень на кампанию по сбору хлопка в Узбекистане привлекается не менее 2,8 миллионов детей от 10 лет и старше. В основном, в этом процессе задействованы дети, проживающие в хлопкосеющих регионах, а те, кто проживают в городах, доставляются в обязательном порядке на весь сезон автобусами и машинами. Обычно, сезон сбора хлопка занимает два месяца, но по данным этой правозащитной организации, в случае не выполнения государственного плана по сбору хлопка, в зависимости от погодных условий, время нахождения детей на принудительных полевых работах может длиться и больше.
В благоприятном случае, дети возвращаются за школьные парты примерно в середине ноября, пишет правозащитная организация. В то же время, по данным Форума за права человека, неоднократно правительство Узбекистана не признавало факт массового принуждения
детей к сбору хлопка, называя это «добровольной работой в помощь родителям».
По сведениям этой правозащитной организации, обычно процедура привлечения школьников и студентов к сбору хлопка взамен учебы, происходит по устному приказу премьер-министра, который затем таким же методом исполняется министерством образования, руководителями региональных администраций и руководителей хозяйств.
Маленькие сборщики хлопка в Узбекистане
Вот как в интервью узбекской службе радио Озоди ответили школьники из Харезма и Сырдарьи на вопрос об их отношении к сбору хлопка:
«Нас заставили прийти сюда, а если мы сопротивляемся, они (учителя и администрация школы) нас ругают, и бьют».
Школьники Джиззаха
«Я не люблю собирать хлопок. Мы обычно рано утром в 8 часов приходим на поле и в пять вечера сдаем хлопок. Его взвешивают».
«У меня на руках появляются мозоли, и часто кожа трескается. Руки потом очень болят».
«Я не люблю хлопок. Хлопок карябает кожу на ногах и руках».
«Если не мы не идем на сбор хлопка, учителя бьют нас».
«Каждый день учителя угрожают, что если мы не будем собирать хлопок, то в четверти нам поставят двойки».
«Когда холодно, даже если мы отпрашиваемся, чтоб пойти домой на обед, поесть горячей еды, учителя не разрешают нам делать это. Даже в холодную погоду мы обедаем кусочком хлеба с пиалой остывшего чая».
Международная кампания по ликвидации принудительного детского труда в Узбекистане
Умида Ниязова, известная узбекская правозащитница, лидер Форума за права человека, считает, что стратегия властей Узбекистана в производстве хлопка должна быть полностью пересмотрена с учетом соблюдения прав детей в этой стране.
Ниязова считает, что проблема детского труда на хлопковых полях Узбекистана «уникальна» с точки зрения мировой практики. «Даже если случаи принуждения детей к труду наблюдаются и в ряде других стран, таких как Индия и Пакистан, но ни в одной стране, как в Узбекистане, правительство заранее не рассчитывает на дешевый принудительный труд».
По ее словам, детям за каждый собранный килограмм хлопка выплачиваются мизерные деньги. «Чтоб заработать доллар за собранный адским трудом хлопок, ребенку необходимо собрать не
менее 25 кг хлопка», сказала она. «Если бы платили больше, взрослые безработные сборщики пошли бы на эту работу».
Интервью с Умидой Ниязовой
Озоди: Эксперты в вопросах хлопкового бизнеса на международном уровне заявляют о том, что из года в год цена на хлопок-сырец в мире падает и страны, которые занимаются производством этой культуры в качестве стратегического продукта, должны пересмотреть эту стратегию в пользу сокращения объемов посевов или ее замены на производство другого вида сельскохозяйственной культуры.
Ниязова: Я считаю, что никакие причины не могут оправдать принудительный труд, особенно детский. Например, в прошлом году цена на хлопок в мире возросла в два раза. Узбекистан занимает шестое место в мире по объемам производства хлопка. Рентабельность хлопка в других странах выше. Проблема Узбекистана в том, что здесь до сих пор не развито производство, в хлопковой политике действуют старые
советские методы административно-планового хозяйствования, когда фермеру навязывают цену и объемы производства хлопка. Фермер не заинтересован в производстве, так как весь произведенный и собранный им хлопок будет отобран и проплачен по минимальной цене. Кроме того, в условиях нехватки воды в регионе, руководители республик должны пересмотреть политику производства хлопка на другие виды культур.
Озоди: В 2008 году ряд известных западных фирм-производителей одежды (такие как Tesco, Gap, Marks & Spencer и Wall-Mart) бойкотировали узбекский хлопок, заявив о том, что не собираются покупать товар, произведенный за счет детского труда в Узбекистане. Однако, как мы видим, ситуация не изменилась?
Ниязова: Это правда. На сегодняшний день, более 20 европейских и американских компаний бойкотировали узбекский хлопок. Они не покупают хлопок-сырец напрямую из Узбекистана. На самом деле, на практике, это не принесло большого экономического ущерба для Узбекистана, поскольку основными покупателями являются азиатские страны, такие как Бангладеш, Пакистан, Индия, Китай, Южная Корея.
Озоди: Которые всегда закрывают глаза на проблемы прав человека.
Ниязова: Именно так. Но, тем не менее, то, что эта проблема была поднята на международном уровне, объявленный бойкот – это больше моральное давление на Ташкент, вследствие чего Узбекистан был вынужден ратифицировать ряд международных документов, в том числе, конвенции Международной организации труда. Теперь это дает возможность пригласить комиссию независимых наблюдателей в Узбекистан. То есть появилось поле для деятельности, механизмы для дальнейшего решения проблем. Теперь они могу им сказать, что раз подписали, будьте добры, выполняйте обязательства.
Я думаю, что узбекское правительство будет думать о том, как выходить на европейские рынки и не полагаться лишь на азиатские. Кроме того, такие организации как наша, проводят кампанию, призывая не покупать продукцию, сделанную из узбекского хлопка, так как он в итоге все ровно попадает на прилавки в европейский магазинах. Все мы знаем, что одежда, которая шьется по контакту с европейскими компаниями,
производится в тех самых азиатских странах, под маркой «Made in India» или «Made in Bangladesh» и так далее. Наша стратегия заключается в том, чтобы призвать эти компании не только не покупать текстиль, произведенный в этих странах на основе узбекского хлопка, но и отслеживать всю цепочку производства от начала до конца.
Озоди: Главная мысль вашего доклада гласит, что «Хлопок – это политика, не шутите с ним». Известно, что доходы от хлопкового бизнеса в Узбекистане пополняют счета семьи президента Каримова и его приближенных.
Ниязова: Да, безусловно.
Озоди: Какой реальный доход от хлопка получает узбекская элита, то есть данные, которые нигде не фиксируются? Какова цена вопроса, раз уж до сих пор Ташкент не собирается отказываться от хлопковой индустрии?
Умида Ниязова
Ниязова: Допустим, организация Environmental Justice Foundation – британский правозащитный фонд дает примерную цифру, что Узбекистан ежегодно продает хлопок на мировой рынок в размере один миллиард долларов. Это все, что мы знаем. Страна – абсолютно закрытая, с закрытым бюджетом и так далее. Я не могу сказать, какой процент из этой суммы оседает на счетах Каримова и его приближенных, контролирующих хлопковый бизнес, а какой процент идет на пополнение бюджета. Они хотят максимально выдоить все возможное из фермеров, заплатить меньше и получить больше, потому что заинтересованы в этом бизнесе.
Озоди: В такой ситуации, ясно, что правительство Ташкента в ближайшее время не собирается отказываться от производства хлопка.
Ниязова: В этом и проблема. Мы требуем от людей, которые имеют личную выгоду от этой ситуации, реформировать систему. Конечно, когда на это нет политической воли, трудно его заставить сделать это.
Хиромон Бакозода
Эта организация считает, что политика выращивания хлопка-сырца в Узбекистане осталась такой, же как и в сталинские времена. Правительство Узбекистана, которое каждый год проводит всеобщую мобилизацию школьников и студентов на тотальный сбор хлопка, «грубо и открыто» попирает права детей, хотя так же открыто опровергает это.
Главные выводы исследования
По данным этой организации, а также по подсчетам Института по изучению проблем Востока и Африки, каждую осень на кампанию по сбору хлопка в Узбекистане привлекается не менее 2,8 миллионов детей от 10 лет и старше. В основном, в этом процессе задействованы дети, проживающие в хлопкосеющих регионах, а те, кто проживают в городах, доставляются в обязательном порядке на весь сезон автобусами и машинами. Обычно, сезон сбора хлопка занимает два месяца, но по данным этой правозащитной организации, в случае не выполнения государственного плана по сбору хлопка, в зависимости от погодных условий, время нахождения детей на принудительных полевых работах может длиться и больше.
В благоприятном случае, дети возвращаются за школьные парты примерно в середине ноября, пишет правозащитная организация. В то же время, по данным Форума за права человека, неоднократно правительство Узбекистана не признавало факт массового принуждения
детей к сбору хлопка, называя это «добровольной работой в помощь родителям».
По сведениям этой правозащитной организации, обычно процедура привлечения школьников и студентов к сбору хлопка взамен учебы, происходит по устному приказу премьер-министра, который затем таким же методом исполняется министерством образования, руководителями региональных администраций и руководителей хозяйств.
Маленькие сборщики хлопка в Узбекистане
Вот как в интервью узбекской службе радио Озоди ответили школьники из Харезма и Сырдарьи на вопрос об их отношении к сбору хлопка:
«Нас заставили прийти сюда, а если мы сопротивляемся, они (учителя и администрация школы) нас ругают, и бьют».
«Я не люблю собирать хлопок. Мы обычно рано утром в 8 часов приходим на поле и в пять вечера сдаем хлопок. Его взвешивают».
«У меня на руках появляются мозоли, и часто кожа трескается. Руки потом очень болят».
«Я не люблю хлопок. Хлопок карябает кожу на ногах и руках».
«Если не мы не идем на сбор хлопка, учителя бьют нас».
«Каждый день учителя угрожают, что если мы не будем собирать хлопок, то в четверти нам поставят двойки».
«Когда холодно, даже если мы отпрашиваемся, чтоб пойти домой на обед, поесть горячей еды, учителя не разрешают нам делать это. Даже в холодную погоду мы обедаем кусочком хлеба с пиалой остывшего чая».
Международная кампания по ликвидации принудительного детского труда в Узбекистане
Умида Ниязова, известная узбекская правозащитница, лидер Форума за права человека, считает, что стратегия властей Узбекистана в производстве хлопка должна быть полностью пересмотрена с учетом соблюдения прав детей в этой стране.
Ниязова считает, что проблема детского труда на хлопковых полях Узбекистана «уникальна» с точки зрения мировой практики. «Даже если случаи принуждения детей к труду наблюдаются и в ряде других стран, таких как Индия и Пакистан, но ни в одной стране, как в Узбекистане, правительство заранее не рассчитывает на дешевый принудительный труд».
По ее словам, детям за каждый собранный килограмм хлопка выплачиваются мизерные деньги. «Чтоб заработать доллар за собранный адским трудом хлопок, ребенку необходимо собрать не
менее 25 кг хлопка», сказала она. «Если бы платили больше, взрослые безработные сборщики пошли бы на эту работу».
Интервью с Умидой Ниязовой
Озоди: Эксперты в вопросах хлопкового бизнеса на международном уровне заявляют о том, что из года в год цена на хлопок-сырец в мире падает и страны, которые занимаются производством этой культуры в качестве стратегического продукта, должны пересмотреть эту стратегию в пользу сокращения объемов посевов или ее замены на производство другого вида сельскохозяйственной культуры.
Ниязова: Я считаю, что никакие причины не могут оправдать принудительный труд, особенно детский. Например, в прошлом году цена на хлопок в мире возросла в два раза. Узбекистан занимает шестое место в мире по объемам производства хлопка. Рентабельность хлопка в других странах выше. Проблема Узбекистана в том, что здесь до сих пор не развито производство, в хлопковой политике действуют старые
советские методы административно-планового хозяйствования, когда фермеру навязывают цену и объемы производства хлопка. Фермер не заинтересован в производстве, так как весь произведенный и собранный им хлопок будет отобран и проплачен по минимальной цене. Кроме того, в условиях нехватки воды в регионе, руководители республик должны пересмотреть политику производства хлопка на другие виды культур.
Озоди: В 2008 году ряд известных западных фирм-производителей одежды (такие как Tesco, Gap, Marks & Spencer и Wall-Mart) бойкотировали узбекский хлопок, заявив о том, что не собираются покупать товар, произведенный за счет детского труда в Узбекистане. Однако, как мы видим, ситуация не изменилась?
Ниязова: Это правда. На сегодняшний день, более 20 европейских и американских компаний бойкотировали узбекский хлопок. Они не покупают хлопок-сырец напрямую из Узбекистана. На самом деле, на практике, это не принесло большого экономического ущерба для Узбекистана, поскольку основными покупателями являются азиатские страны, такие как Бангладеш, Пакистан, Индия, Китай, Южная Корея.
Озоди: Которые всегда закрывают глаза на проблемы прав человека.
Ниязова: Именно так. Но, тем не менее, то, что эта проблема была поднята на международном уровне, объявленный бойкот – это больше моральное давление на Ташкент, вследствие чего Узбекистан был вынужден ратифицировать ряд международных документов, в том числе, конвенции Международной организации труда. Теперь это дает возможность пригласить комиссию независимых наблюдателей в Узбекистан. То есть появилось поле для деятельности, механизмы для дальнейшего решения проблем. Теперь они могу им сказать, что раз подписали, будьте добры, выполняйте обязательства.
Я думаю, что узбекское правительство будет думать о том, как выходить на европейские рынки и не полагаться лишь на азиатские. Кроме того, такие организации как наша, проводят кампанию, призывая не покупать продукцию, сделанную из узбекского хлопка, так как он в итоге все ровно попадает на прилавки в европейский магазинах. Все мы знаем, что одежда, которая шьется по контакту с европейскими компаниями,
производится в тех самых азиатских странах, под маркой «Made in India» или «Made in Bangladesh» и так далее. Наша стратегия заключается в том, чтобы призвать эти компании не только не покупать текстиль, произведенный в этих странах на основе узбекского хлопка, но и отслеживать всю цепочку производства от начала до конца.
Озоди: Главная мысль вашего доклада гласит, что «Хлопок – это политика, не шутите с ним». Известно, что доходы от хлопкового бизнеса в Узбекистане пополняют счета семьи президента Каримова и его приближенных.
Ниязова: Да, безусловно.
Озоди: Какой реальный доход от хлопка получает узбекская элита, то есть данные, которые нигде не фиксируются? Какова цена вопроса, раз уж до сих пор Ташкент не собирается отказываться от хлопковой индустрии?
Ниязова: Допустим, организация Environmental Justice Foundation – британский правозащитный фонд дает примерную цифру, что Узбекистан ежегодно продает хлопок на мировой рынок в размере один миллиард долларов. Это все, что мы знаем. Страна – абсолютно закрытая, с закрытым бюджетом и так далее. Я не могу сказать, какой процент из этой суммы оседает на счетах Каримова и его приближенных, контролирующих хлопковый бизнес, а какой процент идет на пополнение бюджета. Они хотят максимально выдоить все возможное из фермеров, заплатить меньше и получить больше, потому что заинтересованы в этом бизнесе.
Озоди: В такой ситуации, ясно, что правительство Ташкента в ближайшее время не собирается отказываться от производства хлопка.
Ниязова: В этом и проблема. Мы требуем от людей, которые имеют личную выгоду от этой ситуации, реформировать систему. Конечно, когда на это нет политической воли, трудно его заставить сделать это.
Хиромон Бакозода
