После окончания факультета таджикской филологии ТГУ работала в Академии наук Таджикистана, преподавала в местных вузах и СМИ. В начале 2000-х гг. создала свою неправительственную организацию по проблемам женщин в Таджикистане. В последнее время пытается наладить стабильную публикацию собственного литературного журнала «Равзана ба ҷаҳон» и завершает работу над научной диссертацией по творчеству М. Турсунзаде, куда вошли последние размышления автора по гендерной тематике. Кроме того, периодически сотрудничает с радио «Тоҷикистон» в качестве эксперта по социальным проблемам.
«Если журналистика вредит, то это непрофессионально»
Озоди: Хочу сперва спросить о ваших претензиях к журналистике. В чем заключается ваша критика по отношению к современным и западным журналистам, работающим в Таджикистане?
Давлатова: Я сравниваю деятельность журналиста со специальностью врача, хирурга. Недавно был такой момент, связанный с сайтом Озоди. Беседа состоялась с одним очень для меня дорогим человеком. Журналист не был чужим для героя своего материала, наоборот, он считается одним из приближенных его семьи. Герой в частной беседе рассказал журналисту о сложном периоде своей жизни, а журналист опубликовав на сайте акцентировал именно на такие неприятные моменты, которые не были сказаны для широкой публики, только потому, что это может дать сенсационный характер. Если журналист не понимает, что он делает и не понимает свою миссию, то таких журналистов надо переучивать или называть профнепригодными.
Озоди: Может быть, наше общество еще не привыкло воспринимать информацию о деталях личной жизни героев, как это развито в западной журналистке?
Давлатова: Вот именно, что мы говорим о Таджикистане. Мы пишем о Таджикистане. Мы ратуем за интересы этого народа, и если мы не понимаем, где мы можем помочь или навредить, какого черта тогда мы туда лезем?
Озоди: Возможно, что-то и неприятно, но это свобода слова.
Давлатова: Я свободу слова так не понимаю. Я не знаю, как вы понимаете западную журналистику, но если надо лезть во все щели, то это желтая пресса. То есть эта журналистика, которая не считается уважаемой. Если из нормальной, хорошей беседы вытягивают только грязь, которая вызывает сенсацию и в то же время вредит живущим людям на этой земле, а их немало, я думаю – это непрофессионализм.
«В гендерное движение меня привело убеждение»
Озоди: Марям, широкому кругу общественности Таджикистана, через
ту же прессу, вы представлены больше в качестве общественного
Обложка журнала "Равзана ба ҷаҳон"
деятеля, работающего в сфере гендерного права и образования. Как вы пришли к этому? Пришли ли вы к этому в середине 1990-х, когда благодаря международным организациями стало создаваться множество НПО, потому что многие страдали от безработицы. Тогда поддерживать женщин стало с одной стороны модно, с другой – это стало приносить доход в виде грантов. Можно ли сказать, что вы пришли на этой волне или вас что-то побудило встать на этот путь?
Давлатова: Я в движение НПО пришла гораздо позже, где-то в 2000-м году. Меня это привлекло потому, что можно было реализовать себя. А свою организацию официально я создала в 2005 году, в это время вступать в НПО было не то, что модно, в этот период люди уже выбирали, куда и зачем идти. В гендерное движение меня привело мое убеждение. Еще в бытность журналистом «Адабиёт ва санъат» в середине 1990-х я много писала о гендерных проблемах. Тогда такого термина не было, мы больше говорили о культуре взаимоотношений людей. Просто эта тема отвечала моим внутренним потребностям.
Озоди: Считаете ли вы, что сделали действительно что-то полезное для той группы женщин, с которыми работали?
Давлатова: Такую оценку обычно дают в конце жизни, а я еще собираюсь долго работать. Поэтому чувства самоудовлетворения у меня нет. Но я хочу сказать, что когда мы начали заниматься публикацией нашего журнала («Равзана ба ҷаҳон»), то столкнулись с трудностями, потому что сами по себе социальные проекты тяжело идут. Но несмотря на сложности, взлеты и падения, на трудности фандрейзинга, я могу с уверенностью сказать, что такой журнал в нашем обществе нужен. Когда недавно ко мне подошла девушка из глубинки Таджикистана и поблагодарила меня за то, что мы издаем такой журнал, она сказала, что «гордиться тем, что у нас публикуется такой журнал», для меня это была самой лучшей оценкой.
«НПО больше не воспринимаются как шпионы Запада»
Озоди: Хочу спросить вас по поводу имиджа НПО в Таджикистане. Не секрет, что некоторые группы населения, обыватели и даже члены правительства иронически и скептически относятся к заявлениям представителей гражданского общества о том, что они полезны, они нужны, и они действительно решают социальные проблемы в Таджикистане. Те, кто им не верят, говорят, что их главная цель – «урвать» лишний грант и заработать на этом. Какова ваша позиция в этом вопросе?
Марям Давлатова с дочерью
Давлатова: Я думаю, что это естественный процесс, это нормально, потому что первые НПО, которые создавались в нашей стране, были искусственными. Некоторые так и создавались, чтобы получать гранты, потому что для начала это, наверное, нужно было и вспомним те времена, когда общество только открывалось миру и все новое его пугало. Конечно, такой страх был у чиновника и у обывателя. Сейчас ситуация и отношения совсем изменились. Социальное партнерство между НПО и государством является нормальным явлением, и НПО уже не рассматривается как шпион Запада. НПО, которые стали создаваться позже, были те, что работали за идею. Те, кто работают сейчас, в каком-бы то ни было поприще (по борьбе со СПИДом, в гендерном направлении и т.д.), это те, кто пришли по убеждению и умеют зарабатывать на этом, и конечно это те, кто умеют создавать рабочие места для высокоинтеллектуальных людей, которые не смогли, реализовать себя в другом направлении. В НПО работают много талантливых и очень развитых людей, способных сделать немалое.
«Чем больше будет социальных заказов от правительства, тем устойчивее будет работа НПО»
Озоди: Вы сказали, что сегодня уровень сотрудничества НПО с государством достаточно повысился. Наверное, это можно назвать одним из серьезных достижений гражданского общества Таджикистана со времен создания первых общественных организаций в республике. Какие еще, на ваш взгляд, можно назвать достижения и наоборот, минусы в работе НПО начиная с 1990-х годов до сегодняшнего дня?
Давлатова: Наверное, главным достижением является то, что те, кто сегодня работает в этом движении, люди, убежденные в своей миссии и знающие свое дело. Можно сказать, они прошли естественный отбор. В качестве минусов, наверное, нужно по-прежнему называть нехватку материально-финансовой базы. Работать на грантах очень тяжело, потому что нужно постоянно думать о фандрейзинге, просить их у иностранных доноров, подстраиваться под их настрой – это, действительно сложно. Я скажу без ложного патриотизма, что когда в прошлом году наша организация получила небольшой грант у Комитета по делам женщин и семьи при правительстве Таджикистана на проведение семинаров, для меня эта небольшая сумма стоила гораздо дороже, чем многотысячный грант, который раньше я получала у международных организаций. Моя мечта, чтобы социальное партнерство в Таджикистане переросло на другой уровень, когда госструктуры имели такие возможности, условия и такое понимание, чтобы могли финансировать часть своей деятельности за счет НПО.
Озоди: В чем различие грантовой поддержки иностранных организаций и правительственных структур?
Давлатова: Понимаете, с иностранными донорами проблема другая. Они приходят в чужой монастырь со своими правилами и диктуют свои условия. Имея опыт работы с ОБСЕ, могу сказать следующее:
первый офицер Гунта Робежниеце, с которой мне посчастливилось
Семинар, посвященный гендерным проблемам в таджикском обществе
работать, была действительно предана идее гендера. Кстати, она за пять лет своей деятельности в Таджикистане в вопросах касательно гендера сделала столько, что не удалось сделать ОБСЕ за все время его существования в Таджикистане. Когда мне стали диктовать, что печатать в моем журнале, где я – главный редактор, и я принимаю последнее решение, думаю, это было неправильно, потому что ваше дело – финансировать, мое дело – согласовывать с вами. Я, конечно, с человеческой точки зрения благодарна за то, что меня поддержали, но особая моя благодарность Гунта Робежниеце.
Сложности в работе с иностранными донорами еще и в том, что когда на место старой команды приходит новая, она меняет все. И порой работа целой команды НПО, группы людей идет коту под хвост. В итоге, или ты сворачиваешь свою работу, потому что не можешь с ними договориться, или просто не угодил им. А с госструктурами я бы работала лучше, потому что это деньги моей страны. Когда я получила первый грант от правительства Таджикистана, я была очень горда, хотя там не было прописано и копейки для членов моей команды. Но мы его отработали с воодушевлением, хотя было нелегко работать зимой в дальних районах, где нет тепла. Чем больше будет социальных заказов от правительства, тем устойчивее будет работа НПО, и тем лучше мы будем работать, и помогать процветанию нашей страны.
«Концерты нужны для поднятия духа и имиджа Таджикистана»
Озоди: Как вы оцениваете демократические показатели Таджикистана на данный момент? Что вы думаете по поводу того, как проходят выборы?
Давлатова: Мне нравится, когда люди начинают анализировать. У нас есть очень много шансов для развития. Очень многое еще предстоит сделать, но надо исходить из тех возможностей, которые у нас есть. А с учетом возможностей, что есть в стране, то делается немало. Для кого-то может быть наши праздники кажутся помпезностью…
Озоди: Вам нравятся эти концерты?
Давлатова: Я их не всегда смотрю, хотя бывают неплохие программы. Но я и не осуждаю их, и не критикую. Я знаю, что это нужно.
Озоди: Для кого?
Давлатова: Для поднятия духа самого народа и для поднятия имиджа Таджикистана, потому что когда человек по ту сторону монитора по ТВ или по Интернету видит взрывы и теракты, то он запоминает только плохое. А хорошее, чтобы оно запомнилось, надо делать больше. Где и у кого нет проблем? Но надо ведь еще и радоваться и поднимать настроение людей. Я думаю, что в этом есть какая-то мудрость. И потом, концерты это необходимый антураж любого праздника. Почему нам с вами не вспомнить о других мероприятиях в честь 20 –летия суверенитета нашей страны. Ведь только в г. Душанбе было сдано около 10 важных объектов, это общеобразовательные школы, кабельный завод, новый корпус технологического университета, аквапарк. Кстати, такие объекты сдаются и без праздников. Ведь наш город за какие-то 2-3 года сильно преобразился, что радует душу…
Травля ученого мужа советским государством или История того, почему был не прав Ньютон
Озоди: Вы рано потеряли вашего мужа, который был известным
Адхам Бобоев (Бобозода), покойный муж М.Давлатовой
ученым в области физики и сами воспитываете детей.
Давлатова: Вы затронули очень болезненную тему. Мой муж (Бобоев Адхам, ученый по квантовой физике, скончался 6 апреля 2007 года) был действительно великим ученым современности. Есть китайская поговорка, «Желаю, чтоб ты не жил во времена перемен…». Самое тяжелое не то, что он ушел, это закон жизни, самое тяжелое для меня было то, что он не смог реализовать те планы и возможности, которые у него были. Это были времена, когда наука в Таджикистане была парализована. И он не успел донести свои идеи до научных кругов ни внутри нашей страны, ни за ее пределы. Я сделала все, что могла, мы опубликовали его книги, но, к сожалению, научных обсуждений не было. И это осталось в моей душе. Я не смогла для него это сделать. К сожалению, в Таджикистане почти нет специалистов в области квантовой физики. Одна из причин того, что он не был услышан нашими учеными, была именно в этом. И еще, как бы мне не хотелось это говорить, существовало и недопонимание между учеными, впрочем, это есть везде. Когда мой муж занимался научными трудами, Академия наук находилась в большой спячке.
Озоди: Вы рассказывали, что он оспорил известную теорию Ньютона. Как это было, можете напомнить?
Давлатова: Эта история давно поросла быльем, потому что произошла еще до моего замужества. Он не оспорил, а доказал, что закон всемирного тяготения работает не так, как было описано Ньютоном. Это, конечно, было в советское время, когда все
М.Давлатова содействовала публикации трудов мужа
определяла политика. Были люди у власти и ныне живущие, которые правили идеологией и начали элементарную травлю. Весь тираж его книги был сожжен. Хотя у меня в архиве хранится целая коробка писем с поддержкой этой идеи от ученых из разных стран мира. Они узнали об этом из отрывков газетных статей, где писалось об этом в критическом разрезе. Много писем на английском языке, очень много от русских ученых. Но власть была сильна и человека заставили заново защитить свою диссертацию.
Озоди: Его дух был сломан?
Давлатова: Относительно. Вы знаете, я хочу здесь отметить другой момент. Конечно, у каждого человека – своя судьба, но я недопонимаю одну вещь. Самое неприятное в последние годы его жизни для меня и для него было то, что буквально за два года до его кончины одну из тех поклепанных статей перепечатали в «Вечернем Душанбе». Мне кто-то сказал, что о нем напечатали статью и, не прочтя ее сама, я принесла газету и передала мужу. Это была моей ошибкой. Надо было прочесть или промолчать. Не надо было бередить старые раны больного человека. Там была перепечатана статья, которая была опубликована еще в начале кампании по травле моего мужа. Кому и зачем это было нужно, я до сих пор не понимаю. Я подходила к редакции и спрашивала, чтобы мне объяснили цели и задачи этой перепечатки. Те говорят, мол «мы из архива взяли». У них
даже такой рубрики нет, что подразумевает перепубликацию материалов из архива. В итоге, это оказало воздействие на его здоровье, ему стало плохо, несколько последующих месяцев он
проходил лечение в больнице. Мне до сих пор это непонятно: Кому было нужно добить больного человека?
«Хорошие, понимающие дети»
Озоди: Вы растите детей сами?
Давлатова: Да, у меня двое детей, они двойняшки – мальчик и девочка. Им по двадцать лет. Они студенты. Сын учится в Алма-Ате, дочь – в ТГНУ. Можно сказать, что мы счастливы и довольны жизнью, потому что мои дети – хорошие, понимающие, настоящие люди. Они умны для своего возраста и мудры, в силу опыта, который у них накопился. Конечно, существует миллион проблем, которые могут быть у детей и родителей. Но, это естественный процесс, и мы все решаем сообща.
Радио Озоди
«Если журналистика вредит, то это непрофессионально»
Озоди: Хочу сперва спросить о ваших претензиях к журналистике. В чем заключается ваша критика по отношению к современным и западным журналистам, работающим в Таджикистане?
Давлатова: Я сравниваю деятельность журналиста со специальностью врача, хирурга. Недавно был такой момент, связанный с сайтом Озоди. Беседа состоялась с одним очень для меня дорогим человеком. Журналист не был чужим для героя своего материала, наоборот, он считается одним из приближенных его семьи. Герой в частной беседе рассказал журналисту о сложном периоде своей жизни, а журналист опубликовав на сайте акцентировал именно на такие неприятные моменты, которые не были сказаны для широкой публики, только потому, что это может дать сенсационный характер. Если журналист не понимает, что он делает и не понимает свою миссию, то таких журналистов надо переучивать или называть профнепригодными.
Озоди: Может быть, наше общество еще не привыкло воспринимать информацию о деталях личной жизни героев, как это развито в западной журналистке?
Давлатова: Вот именно, что мы говорим о Таджикистане. Мы пишем о Таджикистане. Мы ратуем за интересы этого народа, и если мы не понимаем, где мы можем помочь или навредить, какого черта тогда мы туда лезем?
Озоди: Возможно, что-то и неприятно, но это свобода слова.
Давлатова: Я свободу слова так не понимаю. Я не знаю, как вы понимаете западную журналистику, но если надо лезть во все щели, то это желтая пресса. То есть эта журналистика, которая не считается уважаемой. Если из нормальной, хорошей беседы вытягивают только грязь, которая вызывает сенсацию и в то же время вредит живущим людям на этой земле, а их немало, я думаю – это непрофессионализм.
«В гендерное движение меня привело убеждение»
Озоди: Марям, широкому кругу общественности Таджикистана, через
ту же прессу, вы представлены больше в качестве общественного
деятеля, работающего в сфере гендерного права и образования. Как вы пришли к этому? Пришли ли вы к этому в середине 1990-х, когда благодаря международным организациями стало создаваться множество НПО, потому что многие страдали от безработицы. Тогда поддерживать женщин стало с одной стороны модно, с другой – это стало приносить доход в виде грантов. Можно ли сказать, что вы пришли на этой волне или вас что-то побудило встать на этот путь?
Давлатова: Я в движение НПО пришла гораздо позже, где-то в 2000-м году. Меня это привлекло потому, что можно было реализовать себя. А свою организацию официально я создала в 2005 году, в это время вступать в НПО было не то, что модно, в этот период люди уже выбирали, куда и зачем идти. В гендерное движение меня привело мое убеждение. Еще в бытность журналистом «Адабиёт ва санъат» в середине 1990-х я много писала о гендерных проблемах. Тогда такого термина не было, мы больше говорили о культуре взаимоотношений людей. Просто эта тема отвечала моим внутренним потребностям.
Озоди: Считаете ли вы, что сделали действительно что-то полезное для той группы женщин, с которыми работали?
Давлатова: Такую оценку обычно дают в конце жизни, а я еще собираюсь долго работать. Поэтому чувства самоудовлетворения у меня нет. Но я хочу сказать, что когда мы начали заниматься публикацией нашего журнала («Равзана ба ҷаҳон»), то столкнулись с трудностями, потому что сами по себе социальные проекты тяжело идут. Но несмотря на сложности, взлеты и падения, на трудности фандрейзинга, я могу с уверенностью сказать, что такой журнал в нашем обществе нужен. Когда недавно ко мне подошла девушка из глубинки Таджикистана и поблагодарила меня за то, что мы издаем такой журнал, она сказала, что «гордиться тем, что у нас публикуется такой журнал», для меня это была самой лучшей оценкой.
«НПО больше не воспринимаются как шпионы Запада»
Озоди: Хочу спросить вас по поводу имиджа НПО в Таджикистане. Не секрет, что некоторые группы населения, обыватели и даже члены правительства иронически и скептически относятся к заявлениям представителей гражданского общества о том, что они полезны, они нужны, и они действительно решают социальные проблемы в Таджикистане. Те, кто им не верят, говорят, что их главная цель – «урвать» лишний грант и заработать на этом. Какова ваша позиция в этом вопросе?
Давлатова: Я думаю, что это естественный процесс, это нормально, потому что первые НПО, которые создавались в нашей стране, были искусственными. Некоторые так и создавались, чтобы получать гранты, потому что для начала это, наверное, нужно было и вспомним те времена, когда общество только открывалось миру и все новое его пугало. Конечно, такой страх был у чиновника и у обывателя. Сейчас ситуация и отношения совсем изменились. Социальное партнерство между НПО и государством является нормальным явлением, и НПО уже не рассматривается как шпион Запада. НПО, которые стали создаваться позже, были те, что работали за идею. Те, кто работают сейчас, в каком-бы то ни было поприще (по борьбе со СПИДом, в гендерном направлении и т.д.), это те, кто пришли по убеждению и умеют зарабатывать на этом, и конечно это те, кто умеют создавать рабочие места для высокоинтеллектуальных людей, которые не смогли, реализовать себя в другом направлении. В НПО работают много талантливых и очень развитых людей, способных сделать немалое.
«Чем больше будет социальных заказов от правительства, тем устойчивее будет работа НПО»
Озоди: Вы сказали, что сегодня уровень сотрудничества НПО с государством достаточно повысился. Наверное, это можно назвать одним из серьезных достижений гражданского общества Таджикистана со времен создания первых общественных организаций в республике. Какие еще, на ваш взгляд, можно назвать достижения и наоборот, минусы в работе НПО начиная с 1990-х годов до сегодняшнего дня?
Давлатова: Наверное, главным достижением является то, что те, кто сегодня работает в этом движении, люди, убежденные в своей миссии и знающие свое дело. Можно сказать, они прошли естественный отбор. В качестве минусов, наверное, нужно по-прежнему называть нехватку материально-финансовой базы. Работать на грантах очень тяжело, потому что нужно постоянно думать о фандрейзинге, просить их у иностранных доноров, подстраиваться под их настрой – это, действительно сложно. Я скажу без ложного патриотизма, что когда в прошлом году наша организация получила небольшой грант у Комитета по делам женщин и семьи при правительстве Таджикистана на проведение семинаров, для меня эта небольшая сумма стоила гораздо дороже, чем многотысячный грант, который раньше я получала у международных организаций. Моя мечта, чтобы социальное партнерство в Таджикистане переросло на другой уровень, когда госструктуры имели такие возможности, условия и такое понимание, чтобы могли финансировать часть своей деятельности за счет НПО.
Озоди: В чем различие грантовой поддержки иностранных организаций и правительственных структур?
Давлатова: Понимаете, с иностранными донорами проблема другая. Они приходят в чужой монастырь со своими правилами и диктуют свои условия. Имея опыт работы с ОБСЕ, могу сказать следующее:
первый офицер Гунта Робежниеце, с которой мне посчастливилось
работать, была действительно предана идее гендера. Кстати, она за пять лет своей деятельности в Таджикистане в вопросах касательно гендера сделала столько, что не удалось сделать ОБСЕ за все время его существования в Таджикистане. Когда мне стали диктовать, что печатать в моем журнале, где я – главный редактор, и я принимаю последнее решение, думаю, это было неправильно, потому что ваше дело – финансировать, мое дело – согласовывать с вами. Я, конечно, с человеческой точки зрения благодарна за то, что меня поддержали, но особая моя благодарность Гунта Робежниеце.
Сложности в работе с иностранными донорами еще и в том, что когда на место старой команды приходит новая, она меняет все. И порой работа целой команды НПО, группы людей идет коту под хвост. В итоге, или ты сворачиваешь свою работу, потому что не можешь с ними договориться, или просто не угодил им. А с госструктурами я бы работала лучше, потому что это деньги моей страны. Когда я получила первый грант от правительства Таджикистана, я была очень горда, хотя там не было прописано и копейки для членов моей команды. Но мы его отработали с воодушевлением, хотя было нелегко работать зимой в дальних районах, где нет тепла. Чем больше будет социальных заказов от правительства, тем устойчивее будет работа НПО, и тем лучше мы будем работать, и помогать процветанию нашей страны.
«Концерты нужны для поднятия духа и имиджа Таджикистана»
Озоди: Как вы оцениваете демократические показатели Таджикистана на данный момент? Что вы думаете по поводу того, как проходят выборы?
Давлатова: Мне нравится, когда люди начинают анализировать. У нас есть очень много шансов для развития. Очень многое еще предстоит сделать, но надо исходить из тех возможностей, которые у нас есть. А с учетом возможностей, что есть в стране, то делается немало. Для кого-то может быть наши праздники кажутся помпезностью…
Озоди: Вам нравятся эти концерты?
Давлатова: Я их не всегда смотрю, хотя бывают неплохие программы. Но я и не осуждаю их, и не критикую. Я знаю, что это нужно.
Озоди: Для кого?
Давлатова: Для поднятия духа самого народа и для поднятия имиджа Таджикистана, потому что когда человек по ту сторону монитора по ТВ или по Интернету видит взрывы и теракты, то он запоминает только плохое. А хорошее, чтобы оно запомнилось, надо делать больше. Где и у кого нет проблем? Но надо ведь еще и радоваться и поднимать настроение людей. Я думаю, что в этом есть какая-то мудрость. И потом, концерты это необходимый антураж любого праздника. Почему нам с вами не вспомнить о других мероприятиях в честь 20 –летия суверенитета нашей страны. Ведь только в г. Душанбе было сдано около 10 важных объектов, это общеобразовательные школы, кабельный завод, новый корпус технологического университета, аквапарк. Кстати, такие объекты сдаются и без праздников. Ведь наш город за какие-то 2-3 года сильно преобразился, что радует душу…
Травля ученого мужа советским государством или История того, почему был не прав Ньютон
Озоди: Вы рано потеряли вашего мужа, который был известным
ученым в области физики и сами воспитываете детей.
Давлатова: Вы затронули очень болезненную тему. Мой муж (Бобоев Адхам, ученый по квантовой физике, скончался 6 апреля 2007 года) был действительно великим ученым современности. Есть китайская поговорка, «Желаю, чтоб ты не жил во времена перемен…». Самое тяжелое не то, что он ушел, это закон жизни, самое тяжелое для меня было то, что он не смог реализовать те планы и возможности, которые у него были. Это были времена, когда наука в Таджикистане была парализована. И он не успел донести свои идеи до научных кругов ни внутри нашей страны, ни за ее пределы. Я сделала все, что могла, мы опубликовали его книги, но, к сожалению, научных обсуждений не было. И это осталось в моей душе. Я не смогла для него это сделать. К сожалению, в Таджикистане почти нет специалистов в области квантовой физики. Одна из причин того, что он не был услышан нашими учеными, была именно в этом. И еще, как бы мне не хотелось это говорить, существовало и недопонимание между учеными, впрочем, это есть везде. Когда мой муж занимался научными трудами, Академия наук находилась в большой спячке.
Озоди: Вы рассказывали, что он оспорил известную теорию Ньютона. Как это было, можете напомнить?
Давлатова: Эта история давно поросла быльем, потому что произошла еще до моего замужества. Он не оспорил, а доказал, что закон всемирного тяготения работает не так, как было описано Ньютоном. Это, конечно, было в советское время, когда все
определяла политика. Были люди у власти и ныне живущие, которые правили идеологией и начали элементарную травлю. Весь тираж его книги был сожжен. Хотя у меня в архиве хранится целая коробка писем с поддержкой этой идеи от ученых из разных стран мира. Они узнали об этом из отрывков газетных статей, где писалось об этом в критическом разрезе. Много писем на английском языке, очень много от русских ученых. Но власть была сильна и человека заставили заново защитить свою диссертацию.
Озоди: Его дух был сломан?
Давлатова: Относительно. Вы знаете, я хочу здесь отметить другой момент. Конечно, у каждого человека – своя судьба, но я недопонимаю одну вещь. Самое неприятное в последние годы его жизни для меня и для него было то, что буквально за два года до его кончины одну из тех поклепанных статей перепечатали в «Вечернем Душанбе». Мне кто-то сказал, что о нем напечатали статью и, не прочтя ее сама, я принесла газету и передала мужу. Это была моей ошибкой. Надо было прочесть или промолчать. Не надо было бередить старые раны больного человека. Там была перепечатана статья, которая была опубликована еще в начале кампании по травле моего мужа. Кому и зачем это было нужно, я до сих пор не понимаю. Я подходила к редакции и спрашивала, чтобы мне объяснили цели и задачи этой перепечатки. Те говорят, мол «мы из архива взяли». У них
даже такой рубрики нет, что подразумевает перепубликацию материалов из архива. В итоге, это оказало воздействие на его здоровье, ему стало плохо, несколько последующих месяцев он
проходил лечение в больнице. Мне до сих пор это непонятно: Кому было нужно добить больного человека?
«Хорошие, понимающие дети»
Озоди: Вы растите детей сами?
Давлатова: Да, у меня двое детей, они двойняшки – мальчик и девочка. Им по двадцать лет. Они студенты. Сын учится в Алма-Ате, дочь – в ТГНУ. Можно сказать, что мы счастливы и довольны жизнью, потому что мои дети – хорошие, понимающие, настоящие люди. Они умны для своего возраста и мудры, в силу опыта, который у них накопился. Конечно, существует миллион проблем, которые могут быть у детей и родителей. Но, это естественный процесс, и мы все решаем сообща.
Радио Озоди