Без права на перемены. 25 лет правления Александра Лукашенко

20 июля 1994 года, ровно 25 лет назад, Александр Лукашенко принёс присягу на верность белорусскому народу и приступил к обязанностям первого президента страны. 23 июня в первом туре президентских выборов, в котором участвовало шесть кандидатов, директор совхоза "Городец" и депутат Верховного совета Александр Лукашенко набрал 44,82% и вышел во второй тур вместе с премьер-министром Вячеславом Кебичем. 10 июля Александр Лукашенко во втором туре разгромил тогдашнего руководителя исполнительной власти, набрав 80,1% голосов, и стал первым президентом независимой Беларуси.

Можно наверняка сказать, что в тот момент никто не подозревал, что и через 25 лет в стране будет тот же самый несменяемый президент.

Лукашенко выиграл в условиях экономического кризиса, геополитической неопределённости, на волне борьбы с коррупцией, обещаниях "запустить заводы" и "восстановить разрушенные связи". Член его избирательной команды, политтехнолог Александр Федута, в своей книге "Александр Лукашенко. Политическая биография" писал: "Наш электорат мог отличаться лишь одним – крайней степенью люмпенизированности. Люмпен не обладает собственной идеологией, а потому возможность привлечь его на нашу сторону была вполне реальна".

Уже через год после своего избрания Лукашенко провёл референдум, в результате которого большинство поддержало экономическую интеграцию с Россией, русский язык стал вторым государственным наряду с белорусским, в школах и вузах фактически всё обучение было переведено на русский, национальная символика была запрещена. В ноябре следующего, 1996 года, Лукашенко разогнал парламент и на очередном референдуме изменил конституцию страны, максимально расширив свои полномочия. Ещё одним референдумом в 2004 году Лукашенко снял конституционное ограничение на два президентских срока, дав понять, что собирается править вечно.

За 25 лет его президентства в стране бесследно исчезали оппозиционеры, сотни людей, в том числе кандидаты в президенты, становились политзаключёнными, население Беларуси сократилось на 5 процентов, Лукашенко ругался с Западом, боролся с прессой, построил президентскую вертикаль власти и подписывал многочисленные интеграционные соглашения с Россией.

Именно с 1996 года Лукашенко стал активно двигаться в сторону "максимальной" интеграции с Россией, подписав с тогдашним президентом Борисом Ельциным договор об образовании Сообщества Белоруссии и России. Через год был подготовлен документ о создании таможенного союза и единого валютного пространства. "Я свой народ за цивилизованным миром не поведу", – сказал Лукашенко в 1996-м, через два года после победы на выборах.

Четверть века с Александром Лукашенко

Впрочем, в последние годы от белорусского президента звучат совсем иные речи – о готовности до конца защищать белорусский суверенитет, развивать белорусский язык, уважать белорусскую историю и идентичность.

Когда же произошёл этот перелом – от интегратора, готового, "если надо, ползти в Россию на коленях" и "идти в интеграции так далеко, как этого пожелает Россия", до ярого защитника белорусской независимости? Как считают белорусские аналитики, назвать точную дату этого перелома несложно – 31 декабря 1999 года. Тот самый день, когда Борис Ельцин объявил о своей отставке и о передаче власти в России Владимиру Путину. Мечты Лукашенко примерить на себя "шапку Мономаха", стать руководителем объединённого государства были разбиты, дверь в Кремль закрылась, по-видимому, навсегда.

Роли изменились, теперь уже не Лукашенко, а Кремль всё чаще вспоминал о подписанных договорах и необходимости их исполнять, а белорусский президент находил причины и отговорки, чтобы реальные интеграционные решения не принимались.

Вот как оценивает результаты правления бессменного белорусского президента политолог Валерий Карбалевич, автор книги "Александр Лукашенко. Политический портрет":

"Лукашенко уже вошел в историю как консерватор, хранитель социального статус-кво. В официальный пропагандистский конструкт эта идеологема вошла под термином "стабильность". Безусловно, "проект Лукашенко" – это консервативная реакция белорусского общества на вызовы модернизации и глобализации, бунт против назревших реформ. Можно согласиться, что в рамках этой социальной модели значительная часть населения испытывала, да и сейчас чувствует, психологический комфорт.

Владимир Путин и Александр Лукашенко в Петербурге, 18 июля 2019

Несовершенство созданной Александром Лукашенко белорусской социальной модели заключается в том, что она не развивается. Уже 10 лет страна решает задачу выйти на среднюю зарплату 500 долларов. Относительную социальную стабильность Беларусь сохраняет благодаря российским субсидиям. Страна попала в наркотическую зависимость от российской финансовой помощи. В момент прихода Александра Лукашенко к власти Беларусь практически не имела внешнего долга. Теперь он с каждым годом увеличивается.

Но в ХХI веке, даже чтобы остаться на прежнем уровне, нужно быстро двигаться, потому что соседи не стоят на месте. Созданная социальная модель, как и всякая монополистическая структура, лишена внутренних источников и механизмов саморазвития, самоуправления, самокоррекции, самонастройки".

В следующем году в Беларуси должны пройти очередные президентские выборы, в которых в шестой раз будет принимать участие нынешний глава белорусского государства. Впрочем, почти ни у кого не возникает сомнений, кто будет объявлен победителем этих выборов – система фальсификаций избирательного процесса в Беларуси отработана до совершенства за эти годы. Кстати, сам Александр Лукашенко не имеет никаких иллюзий насчёт "всенародной поддержки" – 11 июня он обронил красноречивую фразу, выступая перед чиновниками: "И я понимаю, и вы понимаете, что уж не умирает народ от любви к нам". Ну, а главным девизом очередной избирательной кампании Лукашенко остряки предлагают взять формулу "стабильность вместо развития".

Как Александр Лукашенко повлиял на Россию за эту четверть века? На этот вопрос отвечают российские эксперты.

Модест Колеров:

Во влиянии Белоруссии Лукашенко на Россию можно различать три периода.

В первый период – до 2003 года – это влияние было продиктовано слабостью власти в Москве и диктатом её интеграционных обязательств перед избирателями. Триумфальное наступление Лукашенко в повестке дня между Минском и Москвой заставило создать Союзное государство, но породило в Москве тревогу по поводу перетекания центра власти в Минск и нервную реакцию на рост его влияния в России. Пиком этого недоверия стала известная формула об объединении с Белоруссией в виде шести её областей и тщетный поиск альтернативы Лукашенко.

Кризис в отношениях сторон в 2003–2005 годах, с одной стороны, создал в Москве уверенность в том, что Лукашенко больше не угрожает Москве перехватом власти, а с другой – заставил Минск оставить надежды на эксплуатацию проекта Союзного государства и эксплуатировать лишь донорские приоритеты Москвы в узких интересах самой Белоруссии.

С тех пор все попытки Москвы вплоть до 2019 года найти в двусторонних отношениях экономическую взаимность с Минском провалились.

Сейчас начался третий этап влияния Лукашенко на Россию: формально на основе прежнего политического диктата своей воли, но теперь радикально испорченного "налоговым маневром" России. Речь идёт об экономическом истощении системы Лукашенко, её политической национализации и фактической ликвидации союзнических отношений двух сторон, перед которой (ликвидацией) ценные социальные достижения Союзного государства становятся сугубо политическими, а не идейными ценностями – прошлой, а не развивающейся интеграции.

Глеб Павловский:

Беларусь, какой она сформировалась за годы правления Александра Лукашенко, невозможно интегрировать с РФ, которая, условно говоря, сформирована за 20 лет Путиным. Я не преувеличиваю роль личности, так как личность, как правило, не может сформировать нацию. Но Лукашенко и Путин выступают как символы определенного мейнстрима, который они формировали и углубляли.

Мне кажется, что разница между национальными формулами этих двух стран исключает на данном этапе, в этом поколении, реальную интеграцию. Разумеется, возможны различные интеграционные проекты, и многие из них более или менее удачно работают.

Лукашенко, его личность, его политика, имели колоссальное значение для развития России. Его влияние было амбивалентным: как положительным, так и отрицательным. Он некоторое время был точкой отсчета, символом того, что истеблишмент России не хотел видеть в самой России. Утрированно персонифицированный авторитаризм Лукашенко в 90-е отталкивал российский истеблишмент.

С другой стороны, Лукашенко был определенной электоральной угрозой, которую все время имели в виду. По крайней мере, в 90-е и в начале нулевых, до того как феномен Путина выдавил конкурентов на этом поле, Лукашенко считался потенциально очень популярной кандидатурой в президенты России.

Это привело к нескольким небольшим кризисам в Москве. Чтобы не допустить возможности для Лукашенко баллотироваться в российские президенты, меняли "союзные" документы.

Более глубоко, стратегически, Лукашенко повлиял еще в 90-е годы на стремление Кремля к выходу на глобальную сцену. Доктрина "ближнего зарубежья" была сформирована еще в начале 90-х в окружении министра иностранных дел Андрея Козырева. Она прежде всего имела в виду именно Беларусь.

Глядя на то время из 2019 года, я думаю, что та доктрина сбила нас с пути, она стала заменой национального развития Российской Федерации.

Путин сейчас и в самой России не очень может отдавать приказы, а уже отдавать их белорусам – тем более. И тем более после украинских событий.

В чем мы разные страны – в том, что Россия за последние десятилетия, и особенно после возвращения Путина в Кремль в 2012 году, сформировалась как глобально ориентированная страна. Нас сбил с толку призрак возможности создать единое государство с Беларусью.

В 90-е Минск вполне серьезно играл в эту игру. Почему? Потому что Лукашенко, безусловно, стал бы президентом этого объединенного государства при тогда еще свободных выборах. А этого не хотели. Но потом возникла альтернатива. И теперь наша альтернатива электорально наверняка сильнее Лукашенко.

Это самый простой уровень несовместимости. И мы видим, как работает этот уровень несовместимости лиц.

Я помню, разговаривал с Александром Григорьевичем лет десять назад, и он тогда говорил, что белорусы – народ-партизан. Он много раз и позже это повторял. И что так просто Беларусь свою независимость не отдаст.

Я не очень представляю себе его во главе партизан, но реальная проблема для Кремля в этом есть.

С Борисом Ельциным, 1997

Юлия Латынина:

Я полагаю, что особого влияния не было, был единый образец, единая структура, которая прослеживается во многих бывших республиках СССР, за исключением стран Балтии, частично Грузии и, кажется, уже окончательно Украины. Это система, когда общее избирательное право недолго существует в стране и оборачивается диктатурой. Это произошло в Беларуси, в Казахстане, в России. Это очень похоже на то, что происходило в Восточной Европе после Первой мировой войны.

В бывших республиках СССР это происходило независимо друг от друга, я не думаю, что Владимир Владимирович смотрел на Лукашенко и учился у него.

Это результат всеобщего избирательного права в бедной стране, постсоветской стране, которая привыкла к патернализму. И это недостаток всеобщего избирательного права вообще, в богатых странах это происходит просто дольше.

Между Россией и Беларусью всегда существовала только экономическая интеграция. И она была всегда в одни ворота. Она позволяла Беларуси жить за счет ренты, иногда за счет нефтяного арбитража, в последнее время – за счет "белорусских" креветок и пармезана. Никогда эта интеграция не предусматривала передачи власти даже на копейку. С чем я поздравляю Александра Григорьевича. Это неплохая с точки зрения авторитарного правителя ситуация.

Лукашенко порождал в Кремле надежды, которые не оправдывал, и одновременно раздражение. Вся политика России заключалась в том, чтобы попытаться превратить ренту, которую получал Лукашенко, в рычаг, при помощи которого забрать у него хотя бы кусок власти. Лукашенко абсолютно искусно от этого отказывался. И поскольку он может "перепутинить" даже Путина, он сохранил свою политическую неприкосновенность. Россия содержит Беларусь, но ни копейки политической выгоды она из этого пока не получила.

В Кремле, судя по всему, есть план, согласно которому до 2024 года Беларусь и Россия сливаются в одно государство и Путин становится президентом этого нового государства без проблем со сменой Конституции.

Но этот план существует еще со времен Ельцина и до сих пор не реализовался.

Леонид Радзиховский:

Лукашенко – идеальный лидер для огромного большинства советских людей, где бы они ни жили, в Беларуси, в России, в Грузии. Это люди, которые называются словом "совок". Это слово имеет издевательски-иронический смысл, хотя это неправильно. "Совок" – это просто провинциал в отношении Запада, особенно в отношении западных столиц. Но провинциал достаточно уверенный в себе, достаточно агрессивный. Это человек, который хочет, с одной стороны, государственного патернализма, защиты, с другой стороны, который не любит слишком больших умников, не любит болтунов, не любит международные организации.

Путин имитирует этот "совковый" стиль. Имитирует в политике, имитирует в пиаре. Но в социальной сфере он ведет совершенно иную политику, продолжая, с некоторыми изменениями, ельцинскую политику. Насколько я понимаю, в Беларуси нет такого огромного разрыва между богатыми и бедными, белорусские чиновники не являются настоящими олигархами, в России такие чиновники, как Сечин, – это настоящие олигархи. В этом и заключалось know how, которое придумали глава администрации Ельцина Волошин и кампания: внутри "совкового" троянского коня продолжить ельцинский курс.

Риторика – "совковая" с поправкой на Россию. В Беларуси имперская риторика непопулярная, в России популярная. А содержание другое.

Лукашенко гораздо ближе к реальному "совку", чем Россия. Россия все дальше уходит от "совка", но задом наперед, продолжая произносить магические "совковые" формулы.

Лукашенко выступил пиар-учителем для России, пиар-учителем для Путина. Не реальным учителем – не в экономике, не в социальной сфере, но пиар-учителем.