Движение «Талибан» установили контроль над более чем половиной всех районов Афганистана, однако обещания, которые дали политические переговорщики талибов в Дохе, похоже, останутся невыполненными.
Так называемая Комиссия по политическим вопросам в Дохе в феврале 2020 года во время заключения мирного соглашения с Соединенными Штатами пообещала, что «Талибан» будет уважать права человека и не допустит присутствия иностранных боевиков на подконтрольных ему территориях.
Но недавние сообщения афганской и таджикской редакций РСЕ/РС опровергают утверждения «Талибана» об отсутствии боевиков из других стран в Афганистане. Их тысячи, и в основном это пакистанцы, участвующие в сражениях под знаменами «Талибана».
Между тем международная правозащитная организация Human Rights Watch сообщила, что боевики «Талибана», которые недавно начали наступления в Газни, Кандагаре и других афганских провинциях, задерживают и прибегают к произвольным казням военных, полицейских и гражданских лиц за предполагаемые связи с афганским правительством.
Такие сообщения вызывают сомнения в том, какое влияние имеет политический офис в Дохе на полевых командиров и теневых губернаторов, назначенных военными лидерами «Талибана» на территориях, которые они контролируют.
— По поводу самого важного вопроса о командовании и контроле «Талибана» нам сейчас известно меньше всего. Все внимание сосредоточено сейчас на движении «Талибан» в Дохе, которое ведет переговоры с афганским правительством, и на том, в какой степени они действительно контролируют боевые действия на местах, — говорит аналитик по вопросам безопасности в Афганистане Тед Каллахан.
КОМАНДОВАНИЕ И КОНТРОЛЬ
Официальный представитель «Талибана» Забиулла Муджахид, отвечая на вопрос Азаттыка, представил описание руководящей структуры, согласно которой Комиссия по политическим вопросам в Дохе не имеет прямого контроля над боевиками, захватившими в последние месяцы обширные территории.
Муджахид объяснил в электронном письме Азаттыку, что политический офис в Дохе — лишь один из почти двух десятков комиссий и офисов, которые составляют своего рода кабинет министров при верховном лидере талибов Малави Хибатулле Ахундзаде.
По словам Муджахида, отдельный орган в структуре руководства «Талибана» — Комиссия по военным делам — наблюдает за всей военной цепочкой командования движения вплоть до провинциального и районного уровней.
Он сказал, что Ахундзада является «высшим авторитетом» талибов по религиозным, политическим и военным вопросам. Муджахид добавил, что у Ахундзады есть три заместителя.
Заместитель по политическим вопросам Мулла Абдул Гани Барадар возглавляет Комиссию по политическим вопросам и переговорную группу «Талибана» в Дохе.
Заместитель главы южных провинций Мулла Мохаммад Якуб — сын покойного основателя «Талибана» Муллы Мохаммада Омара. Он также возглавляет военные операции талибов.
Боевики под командованием талибов в «восточной зоне»
Заместитель Акундзаде по восточным провинциям Сираджуддин Хаккани также является главой так называемой «Сети Хаккани».
Муджахид отметил, что военная иерархия талибов находится в ведении Комиссии по военным делам, в которой доминируют Якуб и Хаккани.
В этой иерархии командования, начиная с районного уровня, каждый полевой командир талибов подчиняется провинциальному командованию. Муджахид сообщил Азаттыку, что существует семь региональных «кругов», каждый из которых отвечает, как минимум, за три провинциальных командования. Эти региональные «круги» контролируют два заместителя руководителя Комиссии по военным делам. Один из них отвечает за 21 провинцию в так называемой «западной зоне» талибов, сказал Муджахид. Другой курирует командование в 13 провинциях «восточной зоны».
Комиссия по военным делам «Талибана» также отвечает за назначение и контроль всех «губернаторов» в провинциях и районах в теневом правительстве «Талибана».
НЕОБХОДИМАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
Аналитики говорят, что эволюционирование структуры руководства «Талибана» с 2001 года было продиктовано необходимостью превратиться из разрозненной организации командиров местного ополчения в более организованное политическое и военное движение.
Ключевые изменения в руководстве были предприняты в качестве ответных мер на разногласия, которые разделили талибов на соперничающие фракции после смерти основателя талибов Муллы Омара в 2013 году.
По сути, эти подразделения, которые базируются на пуштунских племенных структурах, — следствие длительной борьбы за власть.
Одна сторона поддержала сына Омара как следующего верховного лидера «Талибана». У него есть последователи в западном и южном Афганистане. Число его приверженцев также доминирует в высшем консультативном и директивном руководящем совете талибов — «Рахбари Шуре», который более известен как «Кветта Шура».
По другую сторону — командиры талибов в Восточном Афганистане и Пакистане, связанные с «Сетью Хаккани». Эта группировка имеет прочные связи с консультативными руководящими советами, известными как «Пешавар Шура» на северо-западе Пакистана и «Миран Шах Шура» в пакистанском племенном округе в Северном Вазиристане.
В исследовании 2019 года, проведенном Институтом мира США (USIP), говорится о том, как талибы откорректировали свою командную структуру после смерти Муллы Омара, чтобы сгладить разногласия между вооруженными группировками.
В исследовании отмечается, что, создав более сплоченное военное и политическое движение, талибы «смогли осуществить захват и управление большими территориями».
Для этого была создана система теневого управления движением «Талибан». Этот шаг позволил военным командирам из различных вооруженных группировок назначать «должностных лиц» теневого правительства на территориях, находящихся под их контролем.
Тем не менее, теневое управление «Талибана» является «нестабильным и несистематичным», говорится в исследовании Института мира США. В результате были выработаны различные правила, «сформированные с учетом предпочтений отдельных командиров, местных традиций и силы «Талибана» в общине».
«Множество участников — начиная от руководства "Талибана" и до местных командиров — сыграли ключевую роль в создании и формировании политической линии движения в Афганистане. Выработка политического курса "Талибана" была настоль же централизованной, насколько и децентрализованной, при этом руководство формирует правила в той же степени, как бойцы и командиры на местах», — говорится в исследовании.
По словам Каллахана, ключевой вопрос, который оказывает воздействие на будущее Афганистана, заключается в том, сможет ли «Талибан» в дальнейшем сохранить свою нынешнюю структуру управления и контроля.
— Окрепнет ли он или будет децентрализован так, что мы увидим вотчины «Талибана», которые в гораздо большей степени скоординированы на региональном, нежели на национальном [уровне]?» — задается вопросом Каллахан.
СЕГОДНЯШНИЙ «ТАЛИБАН»
— Если бы пришлось давать характеристику простыми словами, то «Талибан» — это теперь по сути обозлившиеся афганцы, — сказал Каллахан Азаттыку.
По его словам, в стране также присутствуют тысячи боевиков «Талибана» неафганского происхождения.
— Это уже больше не пуштунское этнонационалистическое движение. Оно намного более разнообразное, чем было в 1990-х годах, — пояснил Каллахан.
Боевик из Таджикистана на позиции на севере Афганистана
Билл Роджио, старший научный сотрудник американского Фонда защиты демократий (FDD), не верит в обещания талибов, которые они дали, заключив соглашение в 2020 году в Дохе: уважать права человека и не допускать присутствия иностранных боевиков на подконтрольных им территориях.
По словам Роджио, старшего редактора журнала Long War Journal Фонда защиты демократий, сегодняшний «Талибан» создает впечатление движения, пытающегося установить Исламский Эмират Афганистана и навязать афганскому народу свою суровую версию исламского права.
Но Роджио также видит существенные различия между сегодняшним «Талибаном» и исламистским режимом, который контролировал большую часть Афганистана в конце 1990-х годов.
— «Талибан» в преобладающем числе состоит из афганцев. В нем доминируют афганцы. Но этот вопрос не совсем прост по причине таких группировок, как «Сеть Хаккани», которые базируются как в Пакистане, так и в Афганистане, — сказал Роджио Азаттыку. — Существует большое количество этнических узбеков и таджиков, даже туркменов, а в некоторых случаях даже этнических хазарейцев, которые являются афганцами, и сегодня они — часть «Талибана». В последние годы «Талибану» удалось глубоко внедриться в эти общины. А это большая разница между сегодняшним «Талибаном» и «Талибаном» до террористических атак против Соединенных Штатов 11 сентября 2001 года.
По словам Роджио, среди тысяч иностранных боевиков, воюющих на стороне талибов в Афганистане, есть боевики с Ближнего Востока, которые являются частью «Аль-Каиды», а также боевики из Пакистана и Центральной Азии.
Более того, в недавнем докладе Группы по аналитической поддержке и наблюдению за санкциями Совета Безопасности ООН говорится, что из примерно 85 тысяч боевиков «Талибана» в Афганистане около 10 тысяч считаются иностранными бойцами.
Сообщается, что около 6500 из них — граждане Пакистана, остальные — родом из Центральной Азии, Чечни либо оставшиеся члены «Аль-Каиды» на Ближнем Востоке.
— Основной компонент взаимодействия талибов с [«Аль-Каидой»] — это «Сеть Хаккани». Связи между двумя группировками остаются тесными, основанными на идеологическом соответствии, отношениях, укрепленных общей борьбой, и браками между различными представителями группировок, — заключила группа наблюдателей ООН.
В эксклюзивном репортаже Таджикской редакции Азаттыка задокументировано, как «Талибан» на севере Афганистана поставил командира боевиков из Таджикистана во главе пяти районов, недавно захваченных талибами вблизи границы.
25-летний командир, известный под псевдонимом Махди Арсалон, родился в селе Шербегиён в восточной части Раштской долины Таджикистана.
Арсалон и его боевики известны в Афганистане как «таджикские талибы».
На самом деле они являются членами группировки «Джамаат Ансаруллах», основанной десять лет назад бывшим оппозиционным таджикским командиром с целью свержения правительства в Душанбе.
«Джамаат Ансаруллах» — запрещенная в Таджикистане террористическая группировка.
Корреспонденты Азаттыка на северо-западе Афганистана недавно сообщили о присутствии узбекских боевиков, имеющих связи с запрещенным «Исламским движением Узбекистана» (ИДУ).
Абдул Гани Барадар возглавляет группу талибов на переговорах в Дохе
Губернатор провинции Бадгис Хоссамуддин Шамс сказал Азаттыку, что в некоторых частях на севере и западе страны узбекские боевики руководят боевыми действиями «Талибана».
По словам Шамса, семьи примерно 80 узбекских боевиков прибыли в провинцию Бадгис из Пакистана в 2018 году и в настоящее время базируются в районе Бала-Мургаб.
Он сказал, что большинство этих узбекских талибов — дети боевиков ИДУ, которые бежали в Пакистан в конце 2001 года после того, как оказали содействие «Талибану» в противостоянии антиталибскому Северному альянсу в провинции Тахар.
Северные соседи Афганистана обеспокоены тем, что боевики «Талибана» из Центральной Азии в итоге попытаются вернуться на свою родину, чтобы начать мятеж.
По словам бывшего советника американских сил специального назначения в северном Афганистане Каллахана, утверждение талибов о том, что в их рядах нет иностранных боевиков, «явно не соответствует действительности».
— Создается впечатление, что они используют этих боевиков просто потому, что на данный момент им не хватает личного состава для осуществления руководства всеми захваченными ими территориями. Как представляется, сейчас достигнут консенсус… В блицкриге талибов на севере в последние месяцы появляются сообщения о том, что иностранные боевики действительно участвовали в боевых действиях, потому что во многих случаях численность афганских и пакистанских боевиков была недостаточной, — комментирует Каллахан.
Каллахан отмечает, что Пекин встревожен сообщениями о том, что боевики из числа этнических уйгуров c северо-запада Китая используются талибами в северо-восточной афганской провинции Бадахшан.
Боевики в провинции Нангархар
Он считает, что «Талибан» будет продолжать отрицать присутствие иностранных боевиков в своих рядах:
— У Китая есть потенциальная будущая роль в Афганистане. Пекин, похоже, рассредоточивает риски в зависимости от того, у кого в будущем будет власть — у афганского правительства или «Талибана». Они, по всей видимости, готовы взаимодействовать с любой из групп. Присутствие иностранных боевиков, которые работают с «Талибаном», особенно уйгурских боевиков, действительно угрожает отношениям «Талибана» и Китая в будущем.
«ТАЛИБАН» ПРОТИВ АФГАНСКИХ СИЛ БЕЗОПАСНОСТИ
Формально «Талибан» значительно проигрывает в численности и уступает технологически силам национальной безопасности Афганистана.
Но аналитики предупреждают, что, как и со многими другими моментами в Афганистане, написанное на бумаге не всегда соотносится с реальным положением вещей.
Афганских сил безопасности, включая войска под командованием министерства обороны и полицию в составе министерства внутренних дел, как предполагается, по крайней мере в три раза больше, чем активных боевиков «Талибана» в стране.
Американский Специальный генеральный инспектор по восстановлению Афганистана сообщил в своем последнем докладе конгрессу, что общая численность афганских сил безопасности, включая армию, спецназ, военно-воздушные силы, полицию и офицеров разведки, составляет около 307 тысяч человек.
Джонатан Шроден, эксперт по безопасности исследовательской организации CNA в Арлингтоне, штат Вирджиния, полагает, что в распоряжении афганского правительства есть примерно 180 тысяч военнослужащих.
Афганистан также хорошо обеспечивается Соединенными Штатами, которые потратили около 83 миллиардов долларов на оказание содействия в строительстве, оснащении, обучении и поддержке афганских сил безопасности с момента свержения предыдущего режима «Талибана» в конце 2001 года.
Армия Афганистана получила из Соединенных Штатов бронетехнику, самолеты и боевые вертолеты, артиллерию, штурмовые винтовки, очки ночного видения и беспилотные летательные аппараты.
Специальный генеральный инспектор по восстановлению Афганистана сообщает, что у афганских вооруженных сил также есть парк воздушных судов, который состоит из 167 самолетов, включая боевые вертолеты.
Однако средства вооружения, поставленные Кабулу за последние два десятилетия, и то, что теперь доступно для боевых действий, — это две разные вещи.
Сотрудники афганских сил безопасности высаживаются из вертолета Black Hawk
Подробные сведения о текущем состоянии афганского арсенала засекречены.
Однако имеющиеся неофициальные данные дают основания предполагать, что многое из того, что было поставлено афганскому правительству и проправительственным ополченцам за эти годы, либо больше не функционирует, либо попало в руки наступающего «Талибана».
Роджио и Каллахан сходятся во мнении, что главный источник оружия «Талибана» находится в самом Афганистане. По их словам, к этому относится недавно захваченное оружие и военная техника западного производства, поставленная афганским военным, как например, штурмовые винтовки, автомобили и очки ночного видения.
Арсенал также включает стрелковое оружие и легкое вооружение, которое есть в большом количестве в стране после афгано-советской войны в 1980-х годах — в частности, советские автоматы АК-47, реактивные гранатометы и минометы.
Эксперт по «Талибану» Антонио Джустоцци говорит, что талибы с переменным успехом пытались использовать зенитное и противотанковое оружие.
Небольшие ракеты, подрывники-смертники и самодельные взрывные устройства являются одними из самых смертоносных видов оружия, используемых талибами.
Эксперты говорят, что местный черный рынок — тоже богатый источник вооружения талибов.
Известно, что привезенные из Пакистана химикаты для удобрений широко используются талибами для изготовления самодельных взрывных устройств на юге и востоке Афганистана.
Но официальные лица в Пакистане, Иране и России отрицают обвинения вооруженных сил Кабула и США в тайном снабжении афганских талибов оружием и предоставлением им другой поддержки.
В подготовке статьи участвовали корреспонденты афганской редакции РСЕ/РС, имена которых не разглашаются по соображениям безопасности. Использовались также материалы таджикской редакции РСЕ/РС.
РОН СИНОВИЦ. Перевела с английского Алиса Вальсамаки.