Двадцатый съезд Коммунистической партии Китая завершился 23 октября сменой почти всего состава Постоянного комитета Политбюро. Главный политический орган Китая оказался исключительно в распоряжении выдвиженцев Си Цзиньпина, а он сам первым за пятьдесят лет в третий раз подряд занял должность Генерального секретаря и председателя республики, окончательно разрушив действующую внутри КПК систему сдержек и противовесов.
До этого дня со времен Дэн Сяопина в Китае должность Генсека КПК можно было занимать всего два срока, но эти ограничения были отменены еще в 2018 году.
Переизбравшись на должность первого лица, Си Цзиньпин заявил о победе над абсолютной бедностью и поставил несколько стратегических задач: построение социализма с китайской спецификой, обновление китайской нации, модернизация китайской армии, усиление борьбы с коррупцией, возможность применения военной силы «для воссоединения с Тайванем» и др.
Хотя в выступлении Си ни разу не прозвучало название какого-либо иностранного государства, эксперты полагают, что при его руководстве влияние Пекина на соседние страны, в том числе Центральной Азии, будет неуклонно расти.
Си как апологет китайской экспансии
По мнению независимого политолога из Таджикистана Парвиза Мулладжонова, Си Цзиньпин является апологетом китайской экспансии, который решив внутрипартийные задачи по продлению своих полномочий, будет продолжать реализовывать внешние задачи, в том числе концепцию «Пояса и пути».
Парвиз Мулладжонов
«Во-первых, это означает увеличение роли Китая в странах находящихся вокруг него, во-вторых, планируется перевооружение китайской армии до 2027 года, а также не исключается присоединение Тайваня к Китаю военным путем, что может означать большие проблемы в отношениях с Западом», - говорит Мулладжонов.
В Центральной Азии, по словам эксперта, Пекин будет стараться постепенно заполнять вакуум, который оставит Россия и возьмет на себя роль арбитра во многих вопросах, в которых раньше не вмешивался.
Провозглашенный в 2013 году, на XVIII съезде Компартии КНР проект «Один пояс – один путь» направлен на формирование энергетических, транспортных и торговых коридоров между Китаем и регионами Центральной Азии, Европы и Ближнего Востока, а также на экономическую диверсификацию отношений Китая со странами вдоль основных маршрутов.
По данным People’s Daily, общий объем китайских инвестиций в Центральную Азию на конец 2020 года составил около 40 миллиардов долларов, из которых 21,4 миллиарда пришлось на Казахстан. На конец 2021 года, в Центральной Азии функционировали 7700 китайских фирм.
Кроме того, в январе 2022 года в ходе встречи с лидерами стран Центральной Азии Си заявил, что планирует увеличить товарооборот Китая со странами региона до 70 миллиардов долларов.
Прочтите также Как Китай построил «империю поневоле» в Центральной Азии«Если говорить о дальнейшей политике Си в отношении Центральной Азии, то это продолжение и активизация инициативы «Пояс и Путь», строительство альтернативных инфраструктурных проектов, которые окажут безусловное влияние на геополитическую картину. Стремление Си продвигать концепцию китайской мечты о возрождении китайской нации говорит о том, что Пекин не будет пассивным наблюдателем в соседнем регионе Центральной Азии, а скорее будет принимать активное участие в его развитии и конструировании», - отмечает независимый политолог из Бишкека Наргиза Мураталиева.
Амбиции за гранью возможности
Однако, по оценкам экономистов, ухудшающиеся экономические возможности Китая в последние годы, возможно, заставят Пекин убавить свои геополитические аппетиты в долгосрочной перспективе.
Реализация инициативы «Пояс и путь» потребовала от Китая вложений на 1 триллион долларов, включая как прямые инвестиции, так и кредиты странам-партнерам. Однако теперь Пекин столкнулся с проблемой просроченной задолженности в десятки миллиардов долларов и заморозки некоторых проектов. В результате китайские власти начали пересмотр инициативы, предусматривающий ужесточение процедур оценки рисков проектов и выдачи кредитов, а также поиск софинансирования со стороны государств-партнеров, говорится в статье The Wall Street Journal от 26 сентября.
Александр Габуев
«…Эпоха, когда мир был рад открываться Китаю, пускать его производителей на свои рынки, инвестировать в КНР и приносить технологии закончилась. И есть большие вопросы к тому, сработает ли ставка генсека на рост внутреннего спроса и импортозамещение в условиях, когда доступ к западным технологиям будет ограничен, а в правительстве будут сидеть люди, верные генсеку, но ни дня не проработавшие в структурах Госсовета», - пишет Александр Габуев в статье для Carnegie.
Китай как мировая фабрика товаров и самый крупный импортер энергоресурсов потерял свои позиции в результате пандемии. Рекордная инфляция в развитых странах заставило ужесточать кредитную политику, в результате чего население сократило потребление товаров, главным поставщиком которых является Китай. Кроме того, вторжение России в Украину еще негативнее повлияло на самый богатый рынок мира Европу, куда Китай экспортировал свой товар. По официальным данным, сначала войны в Украине Китай сократил транзит товаров через Россию в Европу как минимум на 35 процентов.
Плохой пример
Если с экономической перспективой не все так однозначно, то новая политическая модель Поднебесной весьма привлекательна для автократий Центральной Азии, полагают эксперты.
«Третий срок Си дает дополнительное вдохновение странам региона в том, что власть может быть неограниченной в сроках, а конституция гибкой и подверженной изменениям в интересах правящего режима. Зажатость региона между влиятельными диктатурами еще больше усложняет продвижение демократических реформ и трансформаций, и может способствовать импортированию тех или иных инструментов в политической борьбе против оппонентов, ограничению в информационной политике, свободы слова и прочее», - говорит Наргиза Мураталиева.
Прочтите также Дипломатия уступок: как Таджикистан десять лет назад отдал свои земли КитаюВо всех пяти странах Центральной Азии, по оценкам экспертов, действуют авторитарные политические режимы, в которых конституция систематически меняется под интересы авторитарных лидеров. Международные правозащитные организации и западные страны зачастую подвергают критике эти государства за нарушение прав человека и свободы слова. Официальный Пекин, являющийся стратегическим партнером всех стран региона, выражает им абсолютную поддержку и заявляет о недопущении «цветных революций» в этих странах.
Таджикистан стремиться к диверсификации
Первым практическим воплотителем сотрудничества в сфере безопасности с Китаем стал Таджикистан, который с 2016 года начал проводить совместные военные учения, оформил четырехсторонний механизм по сотрудничеству и координации для противодействия угрозам терроризма и экстремизма и, по некоторым данным, открыл на своей территории китайскую военную базу, существование которой по сей день отрицается.
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон до сих пор официально выступает за расширение сотрудничества в сфере безопасности с Китаем, особенно в свете угроз со стороны Афганистана. Кроме того, по итогам последнего саммита ШОС в Самарканде пресс-служба президента заявила о намерении таджикской стороны привлечь Китай к ряду крупных инвестиционных проектов: строительству Рогунской ГЭС, «обновлению производственных мощностей Таджикской алюминиевой компании (ТАЛКО)», а также к «как можно скорейшей реализации» двух дорожностроительных проектов.
Неизвестно, удастся ли реализовать указанные проекты в условиях экономической стагнации. Пока же из 3,3 миллиарда долларов, которые Таджикистан должен был иностранным кредиторам на начало 2022 года, 60 процентов (1,98 миллиарда долларов) приходится на государственный Экспортно-импортный банк Китая.
Официальный Душанбе называет Пекин надежным партнером и охотно привлекает его к разным проектам. Независимые аналитики и критики официального Душанбе характеризуют политику Пекина как экономическую экспансию, которая превращает Таджикистан в сырьевой придаток для Китая.