Во втором по величине городе Таджикистана — Худжанде — водители такси жалуются на уменьшение прибыли, так как клиентам стало трудно оплачивать их услуги по более высоким тарифам. Последние связаны с внезапным дефицитом автомобильного топлива, который, в свою очередь, оказывает давление на цены на продукты питания.
«Цены на газ выросли, но нам надо работать и зарабатывать на жизнь. Тяжелее всего приходится пассажирам», — рассказывает таджикской редакции РСЕ/РС один из водителей такси из Худжанда.
«Мы согласуем тариф на проезд с пассажиром, если он согласится на предложенную сумму — хорошо, если нет — то мы не поедем», — добавляет он.
Аналогичная ситуация и в столице Таджикистана Душанбе, в пяти часах езды к югу от Худжанда. Сайрамби Гулмирзоева рассказала таджикской редакции РСЕ/РС, что она два часа ждала подходящего по цене такси до южного города Куляб после того, как тарифы на проезд выросли с эквивалента около пяти долларов США за место до примерно семи долларов за последние недели.
А на душанбинском вокзале для междугородних такси, следующих в Куляб и на восток, в Раштскую долину, водитель Рахмонали Джононов пожаловался, что клиентов стало мало, так как пассажиры предпочитают откладывать несущественные поездки, чтобы не платить за проезд по новым тарифам.
«Пассажиры жалуются, что дорого, — говорит Джононов. — Но мы тоже это чувствуем».
Дефицит топлива в Таджикистане возникает периодически, но обострился он в конце прошлого месяца после того, как 20 октября министерство энергетики Казахстана объявило о трёхлетнем запрете на экспорт сжиженного нефтяного газа (СНГ), пропана и бутана.
Это решение оказало непропорционально сильное влияние на Таджикистан, на момент введения запрета почти полностью зависевший от импорта газа из Казахстана, на долю которого, в свою очередь, приходится более половины всего топлива, потребляемого автомобилями в стране.
«Пассажиры жалуются, что это дорого, — говорит водитель такси, дальнобойщик Рахмонали Джононов. — Но мы тоже это чувствуем»
Эксперты утверждают, что избежать подобных потрясений (и, как следствие, их влияния на цены на целый ряд товаров) местный рынок мог бы при усилении конкуренции на рынке распределения топлива, где доминируют российский «Газпром» и компании, близкие к правящей семье Рахмона.
Между тем влияние, которое окажет на местный топливный рынок нефтеперерабатывающий завод, построенный Китаем, также является предметом спекуляций.
ЦЕНЫ НА ПРОДУКТЫ ПИТАНИЯ РАСТУТ, НЕСМОТРЯ НА НИЗКИЙ УРОВЕНЬ ОФИЦИАЛЬНОЙ ИНФЛЯЦИИ
Осень — пора изобилия в Таджикистане, где климат благоприятен для больших урожаев фруктов и овощей.
Однако в этом году она принесла на базары страны урожай недовольства по поводу роста цен на продукты питания.
Официальная статистика инфляции мало что даёт в этом отношении.
Инфляция в Таджикистане в 2022 году официально составляла чуть более четырёх процентов — весьма скромный показатель, учитывая, что в соседних странах, таких как Кыргызстан и Узбекистан, цифра была двузначной, поскольку регион переживал последствия полномасштабного вторжения России в Украину и связанных с ним международных санкций в отношении одного из своих основных торговых партнёров.
Однако в недавнем докладе частного информационного агентства «Азия-Плюс», основанном на многочисленных анонимных интервью с таджиками, говорится, что многие граждане отмечают снижение своей покупательной способности, несмотря на повышение заработной платы госслужащим на 20 процентов в прошлом году.
«При этом цены растут не только на импортные товары... Цены на местную продукцию также растут довольно заметно», — пишут авторы доклада.
Еженедельный бюллетень странового мониторинга, публикуемый Всемирной продовольственной программой (ВПП), показывает регулярные колебания цен на основные продукты питания и рост стоимости таких основных продуктов, как молоко, сахар, картофель и рис, на 12–18 процентов.
По словам чиновников, нефтеперерабатывающий завод, построенный Китаем в родном районе таджикского президента Эмомали Рахмона, готов к запуску. Но где он возьмёт сырьё?
В выпуске этого бюллетеня за неделю с 23 по 29 октября (первую полную неделю острого дефицита газа) указывается, что стоимость литра топлива выросла на 24 процента по сравнению с предыдущим месяцем, поскольку водители ездили с заправки на заправку, чтобы заправиться сверх лимита, введённого после введения запрета.
Антимонопольная служба страны охарактеризовала дефицит и скачки цен как «временные» и на прошлой неделе предписала импортёрам проработать альтернативные маршруты получения нефти.
ПОСТРОЕННЫЙ КИТАЕМ НЕФТЕПЕРЕРАБАТЫВАЮЩИЙ ЗАВОД ЖДЁТ НЕФТИ
Будучи нетто-импортёром топлива, Таджикистан уязвим перед внезапным ростом стоимости углеводородов, что еще больше осложняет жизнь населению, средние доходы которого составляют около 200 долларов в месяц.
На прошлой неделе таджикская редакция РСЕ/РС сообщила о небольшом повышении цен на муку и растительное масло. Кроме того, пока неясно, сколько времени потребуется на восстановление цен на газ.
Как и в других сферах экономической жизни Таджикистана, монополии здесь не помогают.
В августе, когда чиновники обсуждали возможный импорт топлива из Ирана, экономический аналитик Абдуррахман Хакимзода 11 августа сообщил Радио Озоди о том, что отсутствие независимых игроков на рынке поставок топлива поставит потребителей в невыгодное положение независимо от того, откуда оно будет импортировано.
Распределение топлива долгое время связано с небольшой группой топливных компаний, причём на рынке доминируют российский государственный энергетический гигант «Газпром» и связанная с правящей семьей компания «Фароз».
«Другой вопрос, что Таджикистан должен попытаться начать производство, переработку и очистку нефтепродуктов, особенно бензина и газа, внутри самого Таджикистана», — подчеркнул Хакимзода.
Предполагается, что именно так и было задумано, когда более 10 лет назад в Дангаре, родном районе президента Эмомали Рахмона, было начато строительство нефтеперерабатывающего завода стоимостью около 500 млн долларов и мощностью 400 тысяч тонн, финансируемое Китаем.
Однако, несмотря на то что чиновники сигнализируют о готовности завода к работе, решающим здесь является вопрос о том, откуда он будет получать сырую нефть.
Местные экономические эксперты, опрошенные таджикской редакцией РСЕ/РС, сомневаются в оптимизме властей в отношении иранского импорта, который, по их мнению, будет дороже, чем варианты из Казахстана и России, по причинам, связанным с логистикой и таможенными правилами.
Эти две страны, в свою очередь, много зарабатывают на продаже Таджикистану готовых углеводородных продуктов, а ещё одним поставщиком готового топлива является Туркменистан.
Выступая на прошлой неделе на энергетической конференции в туркменской столице Ашхабаде, заместитель министра энергетики Таджикистана Шарифа Худобахш рассказала о собственных запасах углеводородов в стране, предположив, что они могут значительно превышать оценки советских времен в 900 млрд кубометров газа и 150 млн тонн нефти соответственно.
И опять же, эти пафосные заявления не новы: месторождения в Бохтарском районе, входящем в ту же Кулябскую область, что и Дангара, периодически вызывают ажиотаж по поводу возможного нефтяного бума в беднейшей стране Центральной Азии.
Лицензии на разработки в этом районе в настоящее время принадлежат китайской компании CNPC и таджикской «Сомон-Ойл», но путь от разведки до добычи, судя по всему, будет долгим.
А это значит, что пока от скачков цен на топливо таджики будут страдать как за рулём, так и на базаре.
Крис РИКЛТОН