И почему президент Казахстана на встрече ОДКБ ни словом не обмолвился о военной миссии этой организации во время январских событий в стране? Азаттык (казахская служба РСЕ/РС) поговорил об этом с политологом Темуром Умаровым, научным сотрудником Центра Карнеги за международный мир.
Первый после начала военного вторжения России в Украину саммит Организации Договора о коллективной безопасности прошел в Москве 16 мая. Российский лидер Владимир Путин использовал площадку для политических заявлений и обвинений в адрес Украины и Запада, которые Кремль называет угрозой собственной безопасности. Президенты придерживающихся многовекторности стран Центральной Азии украинскую тему обошли стороной, тогда как белорусский лидер Александр Лукашенко (против Беларуси тоже ввели санкции из-за предоставления территории российским военным для вторжения в Украину) призывал членов ОДКБ выступать с единой позицией, «как Запад». Итоги саммита мы обсудили с экспертом Темуром Умаровым.
Азаттык: Какое значение для России, продолжающей военное вторжение в Украину, имеет саммит ОДКБ, который собрал в Москве президентов стран — членов организации? Можно ли считать эту встречу попыткой Москвы продемонстрировать, что у нее всё еще есть партнеры?
Темур Умаров, научный сотрудник Центра Карнеги за международный мир
Темур Умаров: Саммит ОДКБ был запланированным мероприятием, не привязанным к войне России против Украины. Поэтому для Москвы было важно провести его, чтобы показать, что всё нормально, что ОДКБ не прекращает свою деятельность или не перестаёт быть важным институтом в российской внешней политике и в так называемом ближнем зарубежье, что Россия продолжает быть гарантом безопасности на территории евразийского пространства. Россия пытается демонстрировать, что происходящее на ее западной границе — это не какое-то суперважное событие, которое всё меняет, хотя вся остальная часть мира говорит о том, что война, которую ведет Россия, полностью поменяла и международное право, и миропорядок.
Я не думаю, что у России есть какие-то ожидания получить поддержку от всех стран ОДКБ. Она прекрасно понимает, что все проводят свою внешнюю политику и никто не будет ввязываться в конфликт, который может ударить по нему еще сильнее. Но не сказать о войне Путин не мог. Поэтому мы слышим фразы, к которым уже привыкли: о «денацификации», биологическом оружии, биолабораториях на территории Украины, русофобии в Европе.
ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИЕ ПАРТНЕРЫ МОСКВЫ: В «ТОКСИЧНЫХ» ОБЪЯТИЯХ?
Азаттык: Путин не только повторил тезисы про расширение НАТО и «неонацизм», который, по мнению Кремля, есть в Украине. Он еще сказал о «важности тесной координации между участниками ОДКБ в сфере внешней политики». Это был намек, брошенный странам Центральной Азии, которые пытаются держать нейтралитет и не хотят идти на конфронтацию с Западом?
Темур Умаров: Слова Путина не превращаются автоматически в действие участников ОДКБ. Если посмотреть все предыдущие саммиты, заявления, которые были сделаны до начала войны, вы там тоже увидите разговоры о том, что «нужно координировать позиции» или «нужно сплотиться». Это регулярные фразы, в которых мы сейчас, живя в постоянном информационном потоке, нагруженном сообщениями с войны, хотим видеть попытку мобилизовать ресурсы, надавить на страны-союзники, чтобы и они вписались в войну. Но на самом деле это фразы, которые президент России произносит регулярно, и они не приводят к действиям со стороны союзников.
Азаттык: Но в совместном заявлении участниц ОДКБ после саммита тоже говорится про «нацистов», их «пособников». Вам не кажется, что в документе виден почерк Москвы и не видно почерка других участниц?
Темур Умаров: Путин и Москва и раньше пытались представить исключительно российские интересы как интересы всей организации. Сейчас Россия по инерции продолжает говорить о том, что наболело, и не переживает по поводу того, насколько это находит отклик у других стран ОДКБ. Это тоже неудивительно. Потому что ОДКБ никогда не воспринималась как институт, все участники которого имеют равные права. Люди, которые не скованы рамками из-за своей должности, откровенно называют ОДКБ российской политической организацией, где подавляющее большинство влияния отдано Москве. У других членов нет такой влиятельности. Сам смысл ОДКБ заключался в том, чтобы войти под «зонтик безопасности», которым в последние 30 лет являлась Россия.
Азаттык: Насколько сейчас безопасно нахождение под этим «зонтиком»?
Темур Умаров: Сейчас много попыток анализировать действия Москвы и логику, которая стоит за ее решениями в Украине. Многие автоматически экстраполируют действия Москвы на другие территории. Ведутся разговоры о судьбе Северного Казахстана. И здесь мы подходим к вопросу «Что для Москвы показатель того, союзник ли вы или несоюзник?». Можно сказать, что активное участие в интеграционных проектах России автоматически выглядит как демонстрация союзничества. Если мы сравниваем Казахстан с Украиной, то увидим, что Украина активно отрывалась от всех проектов, которые геополитически важны для Москвы. Так что неважно, эффективен и успешен ли инструмент ОДКБ, неважно, какая у него репутация. Важно, что вы туда входите, что вы на саммитах, встречах с Путиным говорите, что «это самая лучшая организация, гарантирующая нам безопасность, которую не может гарантировать больше никто». Это даёт гарантию того, что Россия не будет видеть в вас врага несмотря на то, что происходит у вас во внутренней политике. Во внутренней политике может происходит много чего, в том числе борьба с доминированием русского влияния, продвижение национальных языков — то, что мы наблюдаем в странах, которые входили в СССР.
Азаттык: Видеоряд и фотографии с саммита ОДКБ продемонстрировали напряженные и, мягко говоря, безрадостные лица центральноазиатских лидеров. Им есть из-за чего беспокоиться, как вы считаете?
Лидеры стран ОДКБ на саммите в Москве, 16 мая 2022 года
Темур Умаров: С тех пор как началась война в Украине, Россия для стран Центральной Азии стала токсичным партнером. В странах региона успех во внешней политике заключается в одном слове — это мультивекторность. Любая центральноазиатская страна пытается максимально диверсифицировать внешние связи с миром, потому что иначе она будет обречена оказаться в зависимом положении от одной страны.
То, что происходит с находящейся под санкциями экономикой России, потенциально может сильно ударить по региону. Но пока о том, что влияние России в Центральной Азии исчезло, речи нет. Торговля продолжается, российские компании в регионе работают. Российское влияние во внутренней политике сохраняется: политические элиты друг друга понимают, они говорят на русском языке, все выходцы из Советского Союза, примерно одного возраста — это тоже никуда не исчезло из-за того, что Россия напала на Украину. Россию невозможно вычеркнуть, как бы Центральная Азия этого ни хотела. Она вынуждена с ней продолжать контактировать и идти на связь.
Но при этом вы понимаете, что любой контакт любого иностранного государства с Россией теперь находится под пристальным вниманием, на вас под лупой смотрят все. Стоит вам посмеяться над шуткой Путина, как против вас могут ввести санкции, какие-то компании могут уйти с вашей территории. Это очень зыбкая территория, на которую не хочется вставать лидерам Центральной Азии, поэтому им было важно ходить с покерфейсом и не демонстрировать эмоций, чтобы эмоции не были интерпретированы внешними наблюдателями как поддержка России, а Россией — как критика в ее адрес. Им нужно было присутствовать на саммите, но не поддерживать и не критиковать действия России.
ЯНВАРСКИЕ СОБЫТИЯ В КАЗАХСТАНЕ. ТЕМА, КОТОРАЯ НЕ СТАЛА «ЦЕНТРАЛЬНОЙ»
Азаттык: Президенты трех стран упомянули миссию ОДКБ, задействованную в январе в Казахстане. Это было представлено как предотвращение угрозы захвата власти экстремистами. И в совместном заявлении по итогам саммита тоже говорится о «миротворческой операции» в Казахстане. Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев в выступлении об этой миссии вообще ничего не сказал. Как вы думаете, почему он обошел этот момент?
Темур Умаров: Казахстанские события должны были стать центральными на саммите и продемонстрировать, какая ОДКБ успешная организация, и это символично совпало бы с юбилеем организации. То, что ОДКБ сделала в Казахстане, на тот момент казалось успехом Москвы, своего рода демонстрацией того, что организация не просто ширма, поддерживающая великодержавные амбиции России, а реальный действующий инструмент, структура, в которую другим странам следует вступать. Россия показала авторитарным странам, что Запад их не поддержит, а она поможет сохранить политический режим, если у них внутренние проблемы.
Но сейчас всё информационное поле занято войной в Украине, а Казахстан выглядит мирным местом, где происходят реформы, объявили о референдуме, движутся в сторону демократизации — мы не будем углубляться, реальные реформы или нет.
От январских событий Москва свое получила: защитила собственные интересы, успокоила ситуацию в стране, с которой у нее огромная и не очень защищенная граница, сохранила дружественный режим.
Групповое фото участников саммита ОДКБ после завершения заседания. 16 мая 2022 года
Азаттык: Прокремлевские СМИ и российские медийные лица, освещая отправку войск ОДКБ, не раз говорили о долге Казахстана перед Россией. Как вы думаете, считает ли Кремль Казахстан своим должником?
Темур Умаров: Еще в январе говорили, что Токаев «должен» Москве и этот долг надо будет вернуть в том или ином виде. [Российский режиссер Тигран] Кеосаян сказал об этом буквально прямо — о том, что казахи отменяют парад Победы, а должны чуть ли не отправлять своих солдат в Украину. Это всё попытки разных участников государственного информационного поля привлечь к себе внимание и сказать то, что от него хотели бы услышать. Я поэтому не стал бы утверждать, что Кремль сейчас считает, что Казахстан каким-то образом «должен». Но если в Казахстане так будут считать, то Кремлю это на руку.
Если мы говорим про реальную политику, то я не думаю, что у Кремля есть надежды на то, что кто-то считает себя «должным». Это было бы очень наивно. Тем более Москва привыкла очень часто видеть, что союзники часто действуют не так, как ей хочется.
Азаттык: Токаев не стал выражать благодарность на саммите членам ОДКБ за миссию в январе...
Темур Умаров: Я не думаю, что Токаев считал данный момент корректным. Если вы благодарите Россию, то это будет интерпретировано всеми, что Казахстан благодарит агрессора. Когда мы смотрим и слушаем, что говорят центральноазиатские лидеры, мы должны понимать, что они под сильным давлением. Они очень аккуратно подбирают слова для того, чтобы выглядеть нейтральными игроками на фоне происходящих событий.
БАЛАНСИРУЯ МЕЖДУ ИНТЕРЕСАМИ КРУПНЫХ ИГРОКОВ
Азаттык: Токаев пытался в выступлении сместить акценты на угрозы, исходящие с юга, с Афганистана. Вам не кажется, что это не нашло совершенно никакого отклика среди нецентральноазиатских участников? Почему?
Темур Умаров: По Украине вы связаны по рукам и ногам — это минное поле. Вы не можете ни поддержать, ни критиковать, ничего не можете, поэтому лучше об этом не говорить. Всё, что вы можете, — это говорить про Афганистан, который всегда актуален. Это тема, про которую реально все забывают на фоне происходящего в Украине. Это хороший выход из положения, чтобы не молчать, сказать про важное, актуальное, что непосредственно затрагивает ваши интересы.
Азаттык: Токаев отправился в Москву через неделю после визита в Турцию. 10 мая президент Эрдоган сказал, «что Турция готова сделать всё возможное для обеспечения стабильности, мира, безопасности и благополучия наших братьев-казахов». Некоторые эксперты полагают, что в последние годы Турция пытается активизировать присутствие в Центральной Азии. Рассматриваете ли вы Турцию влиятельным игроком, на которого в качестве баланса могут опереться страны Центрально-Азиатского региона?
Темур Умаров: Турция — важный партнер для стран Центральной Азии. Я уже говорил, для региона очень важна мультивекторность, диверсификация связей. Центральная Азия с самого обретения независимости зажата между двумя между державами — Россией и Китаем. Странам Центральной Азии нужна как минимум третья опора, которая будет включать в себя все региональные державы — Турцию, страны Азии: Японию, Южную Корею, Индокитай. По отдельности они незначительны, но таким образом нужно диверсифицировать зависимость от Китая и России. И Турция — важный игрок. Тем более у самой Турции есть интерес продвигать свое влияние. Это было видно, когда Турция переименовала Организацию тюркских государств и начала поставлять больше оружия в страны Центральной Азии. Турция физически стала больше присутствовать в регионе и в плане экономическом, и в плане политическом. Недавно была встреча Эрдогана с Токаевым, до этого с Мирзиёевым. Это показатель того, что интерес взаимный.
Азаттык: Казахстан и Турция подписали соглашение о сотрудничестве в военной сфере. Есть планы совместного производства турецких беспилотников. Как вы думаете, для России подобное сотрудничество — больной вопрос?
Темур Умаров: Несмотря на то что Турция является членом НАТО, у нее с Россией довольно интересные отношения. Есть вопросы, на которые они примерно одинаково смотрят, и вопросы, на которые смотрят диаметрально противоположно. Они конкурируют в Сирии, но, с другой стороны, Россия поставила Турции системы противовоздушной обороны С-400. Это был прецедент, когда Россия поставила оружие для страны НАТО.
То, что Турция делает в Центральной Азии, необязательно приведет к какому-то противостоянию со стороны России. Несмотря на то что Турция входит в НАТО, Россия видит в ней договороспособного партнера. И прекрасно понимает, что Центральная Азия имеет свои собственные интересы, достижение которых Россия не может взять и остановить. Таким образом Россия условно закроет очень важное для Центральной Азии направление внешней политики, заполнить которое у нее нет достаточных ресурсов.