Судьба страны оказалась в руках «вооруженной оппозиции» во главе с «Хайят Тахрир аль-Шам», которая еще месяц назад считалась «террористической группировкой» во многих странах мира.
Скажется ли падение очередного авторитарного режима на внутренней политике официального Душанбе и стран региона? Какие уроки должны извлечь для себя власти?
14 лет назад в маленьком городке Сидди-Бузид Туниса начались волнения после акции самосожжения 26-летнего торговца фруктами в знак протеста, которые позже оказались предвестием революций в целом ряде стран Ближнего Востока.
Серия антиправительственных протестов, которая позже получила название «Арабская весна» так или иначе повлияла на все авторитарные страны региона. Для одних (Кувейт, Иордания, Алжир) это стало поводом для проведения реформ, в других (Египет, Ливия, Йемен) усилило позиции исламистов.
Режим Башара Асада в Сирии за это время, казалось бы, устоял перед натиском протестов, переросших позже в гражданскую войну. По крайней мере, в это поверил сам Асад, который на президентских выборах в мае 2021 года набрал 95,1% голосов. Похоже это был ответ на затянувшийся политический кризис и гражданскую войну в стране, требующей реформ и изменений.
Так или иначе 50-летнее правление семьи Асадов превратилось в историю очередного крушения «устойчивого» авторитарного режима, а судьба страны оказалась в руках вооружённых формирований во главе с «Хайят Тахрир аль-Шам», признанной во многих странах террористической. О политическом будущем Сирии теперь можно только гадать.
Возглавивший Сирию Абу Мухаммад аль Джулани
Но будет ли эта история уроком для официального Душанбе и других стран региона с авторитарным политическим режимом?
Три политических эксперта в Душанбе и за пределами Таджикистана отказались открыто отвечать на этот вопрос от Радио Озоди, посчитав его провокационным.
Обратный эффект
Эксперт по политическим вопросам Азиз Нуруллоев говорит, что ответом на «Арабскую весну» в Таджикистане было усиление авторитарной тенденции вместо реформ и, возможно, то же самое будет происходить сейчас. «Ограничения в религиозной сфере в Таджикистане начались с 2010 года, давление на политических оппонентов и СМИ - с 2012 года, подготовка к передаче власти - с 2015 года. За это время тенденция только усиливается. То есть власти, возможно, извлекли урок из событий на Ближнем Востоке, но урок был в том, чтобы максимально секуляризировать общество и пресекать любое инакомыслие, чтобы не допустить повторения этих событий», - говорит Нуруллоев.
Сейчас, по его словам, увеличение числа граждан Таджикистана в рядах джихадистов еще больше развяжет руки силовикам и возможно будет усиливать репрессии в отношении практикующих мусульман, что не всегда может дать необходимый эффект.
Угрозы радикализма
Боевики из Таджикистана, Узбекистана и Кыргызстана входят в несколько мелких подразделений, связанных с группировкой «Хайят Тахрир аш-Шам», в частности, в «Катибат аль-Имам аль-Бухари» и Туркестанскую бригаду.
Ранее сотрудник МВД Таджикистана на анонимных условиях сообщал Радио Озоди, что в Сирии находятся около 400 граждан Таджикистана и что это «сильно тревожит» власти страны.
Эксперт по религиозным вопросам Махрамбек Махрамбеков в интервью Радио Озоди отметил, что если лица, обосновавшиеся в Сирии, создадут пропагандистские базы, то это может содействовать вербовке большого количества молодежи.
Похожую оценку в своей статье для «Азия-Плюс» высказал и эксперт в области противодействия экстремизму Рустам Азизи. «Победа исламистских сил в Сирии, которым удалось свергнуть правительство силой и насилием, может послужить примером для других экстремистских группировок в регионе. После прихода к власти Талибан в Афганистане это является предупреждением для экстремистских группировок по всему миру, которые могут достичь своих целей вооруженными средствами», - пишет Азизи.
Российский эксперт Андрей Серенко в интервью Радио Озоди отметил, что быстрота падения режима Асада в Сирии безусловно пугает схожие режимы в Африке, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.
«Потому что ситуация во многом очень похожая и это бросается в глаза. Есть жесткий авторитарный режим с высоким уровнем коррупции, низким уровнем жизни населения, неэффективностью элит и слабостью силовых структур. При этом, с мощными джихадистскими вызовами, которые также стоят перед Таджикистаном…», - отмечает Серенко.
Андрей Серенко
Однако власти Таджикистана считают свою борьбу с угрозой терроризма и экстремизма вполне успешной. По крайней мере, об этом заявил президент Таджикистана Эмомали Рахмон 4 ноября, выступая на международной конференции, посвященной борьбе против терроризма. По его словам, Таджикистан добился значительного прогресса в направлении улучшения механизма предотвращения экстремизма и радикализма, повышения роли гражданского общества в этом процессе.
Спасение в реформе
Политический аналитик из Душанбе на условиях анонимности (из-за чувствительности темы) отметил, что стратегия властей Таджикистана по борьбе с угрозой терроризма и экстремизма выстраивается без учета социально-экономических факторов, только с акцентом на контрпропаганду, что не может быть эффективным. «Каждые 25–30 лет необходимо проводить коррекцию, реформирование, поскольку противоречия накапливаются. Это то, что игнорировал режим Башара Асада в Сирии. Таджикистану необходимо возвращать мигрантов, развивать промышленность, создавать условия для привлечения внутренних и внешних инвестиций, чтобы мелкий и средний бизнес развивался. У правящей верхушки есть все условия для этого, но пока эти запросы игнорируются», - говорит собеседник Радио Озоди.
Российский эксперт Андрей Серенко говорит о необходимости проведения политических реформ в Таджикистане. «Для действующего режима в Таджикистане было бы очень важно найти какой-то формат консультаций с умеренной оппозицией, в том числе и исламской, находящейся за границей. Войти в переговорный процесс и предложить какой-то проект для транзита и обновления системы. Это было бы хорошим сценарием для консолидации таджикского общества и поиска новых форм сосуществования», - полагает Серенко.
Рустам Азизи в своей статье отмечает, что укрепление регионального сотрудничества, контроль над мигрантами, снижение влияния радикальных сетей и расширение религиозного образования могут быть эффективными решениями для сохранения стабильности.