О событиях пятилетней давности, о том, как конфликт отразился на жизни обычных людей, говорит грузинский драматург Лаша Бугадзе :
– Это ощутимая, реальная травма. Мы как-то не думали, что до этого дойдет. В августе 2008-го все произошло довольно неожиданно. Конечно, мы читали и слышали, что происходило около Цхинвали, в деревнях. За три-четыре месяца до начала конфликта там были постоянные перестрелки, стычки. Но мое поколение выросло на этом конфликте и на конфликте с Абхазией. Это все началось еще в 90-х, и мы думали, что это очередная трагическая историческая фаза. Но мы никогда не думали, что произойдет военный конфликт серьезного масштаба. Все дни были трагичны, но особенно страшно стало 10-11 августа.
Все думали, что российская армия и формирования войдут в Тбилиси и начнутся уличные бои. Одно дело – видеть войну в фильмах. Другое дело – когда ты видишь ее по телевизору в кадрах из других грузинских сел и городов, из Гори, не говоря уж о деревнях в Южной Осетии… Не знаю, видели вы или нет на российских телеканалах, но солдаты просто грабили все, как мародеры. Например, на танках и БТРах вывозили унитазы, телевизоры, холодильники, буквально все. И вот эти полубандитские формирования, ополченцы так называемые, которые шли с регулярной армией, буквально полубомжи – мы их ждали в Тбилиси. Об этом мало сейчас говорят, но Тбилиси же бомбили два раза – недалеко от моего дома старый аэропорт, туда бросали бомбы. Это было ночью, весь Тбилиси был на улицах, с паспортами, люди уже не могли спать, конечно. Все думали, что война, войска войдут в город, и что мы будем делать? Была паника. Я не могу этого забыть.
– Еще до войны Москва начала вводить жестокие экономические санкции против Грузии. Были высланы тысячи грузинских граждан из Москвы, были прерваны авиарейсы между Москвой и Тбилиси. Вас лично это коснулось и повлияло ли на отношения с вашими российскими друзьями?
– К счастью, на мою жизнь это никак не повлияло. А друзья – друзья остались друзьями. Они звонили из Москвы, поддерживали меня. Правда, как и я, долго не могли понять, что происходит. Было сложно разобраться в ситуации из-за тотальной телевизионной пропаганды. Но те мои друзья, которые знают контекст этого трагического конфликта, все они поняли и как-то поддерживали нас. Политика – это не абстракция, а абсолютно реальная вещь, когда ты уже не знаешь, как спасти себя. Ты смотришь на своих сестер, на мать и не знаешь, как их спасти, если войдет эта военная машина… Ты не знаешь, как с ними говорить, какой закон здесь существует, как ты можешь все объяснить. Было страшно смотреть российские официальные каналы, которые говорили полный бред. Говорили, что поддерживают русских в Тбилиси, но никто ничего такого здесь не делал. Показывают, например, как бомбят Гори, а написано: "Бомбежка Цхинвали".
– А у Вас к России изменилось отношение?
– Нет, потому что для меня Россия – это конкретные люди и русская культура. У меня никогда не было иллюзий насчет Путина, Медведева, Кремля. Я как любил своих друзей, так и продолжаю их любить. А к этому конфликту относимся как к страшной игре политиков и авантюре. Мы видим, что происходит сейчас на так называемой границе Южной Осетии и Грузии. Там стоят русские солдаты, которые строят забор и вешают проволоку.
Случаются трагикомичные ситуации. Вот, например, на прошлой неделе перегородили двор одной семьи – там жена осетинка, а муж грузин. Оказалось, что их туалет остался за забором, на другой территории, а дом оказался на территории Грузии. Это абсурд! А внука их задержали русские солдаты и увезли в Цхинвали, потому что он перешел границу. И это происходит каждую неделю.
В этом плане очень трудно все забыть. Но в человеческом отношении мы думаем, что нормальные люди в России и нормальные люди в Грузии могут как-то перенести вот эту трагедию и перевести в фазу реального мирного диалога. Я не хочу критиковать власть другой страны. Но мне кажется, что если бы Путин хотел урегулировать этот конфликт – он бы его урегулировал. Грузия – маленькая страна, с которой очень легко договариваться. Вот деревня Тамарошени, название ее происходит от имени от царицы Тамар. Мы все ее знали, там были, жителей знали. Сейчас там полигон, военная база, туда пройти нельзя. Ты не можешь это забыть, если тебе таким образом говорят: ты виновен, ты виновен.
Конечно, была вина в этом конфликте грузинских властей, исторические истерики 90-х переросли в этот конфликт, но на каком-то этапе российская власть не захотела и не сделала ничего, чтобы этот конфликт перерос в мирный диалог. И российские миротворцы никогда не были миротворцами, они всегда были как бы стороной конфликта.
– Это ощутимая, реальная травма. Мы как-то не думали, что до этого дойдет. В августе 2008-го все произошло довольно неожиданно. Конечно, мы читали и слышали, что происходило около Цхинвали, в деревнях. За три-четыре месяца до начала конфликта там были постоянные перестрелки, стычки. Но мое поколение выросло на этом конфликте и на конфликте с Абхазией. Это все началось еще в 90-х, и мы думали, что это очередная трагическая историческая фаза. Но мы никогда не думали, что произойдет военный конфликт серьезного масштаба. Все дни были трагичны, но особенно страшно стало 10-11 августа.
Все думали, что российская армия и формирования войдут в Тбилиси и начнутся уличные бои. Одно дело – видеть войну в фильмах. Другое дело – когда ты видишь ее по телевизору в кадрах из других грузинских сел и городов, из Гори, не говоря уж о деревнях в Южной Осетии… Не знаю, видели вы или нет на российских телеканалах, но солдаты просто грабили все, как мародеры. Например, на танках и БТРах вывозили унитазы, телевизоры, холодильники, буквально все. И вот эти полубандитские формирования, ополченцы так называемые, которые шли с регулярной армией, буквально полубомжи – мы их ждали в Тбилиси. Об этом мало сейчас говорят, но Тбилиси же бомбили два раза – недалеко от моего дома старый аэропорт, туда бросали бомбы. Это было ночью, весь Тбилиси был на улицах, с паспортами, люди уже не могли спать, конечно. Все думали, что война, войска войдут в город, и что мы будем делать? Была паника. Я не могу этого забыть.
– Еще до войны Москва начала вводить жестокие экономические санкции против Грузии. Были высланы тысячи грузинских граждан из Москвы, были прерваны авиарейсы между Москвой и Тбилиси. Вас лично это коснулось и повлияло ли на отношения с вашими российскими друзьями?
– К счастью, на мою жизнь это никак не повлияло. А друзья – друзья остались друзьями. Они звонили из Москвы, поддерживали меня. Правда, как и я, долго не могли понять, что происходит. Было сложно разобраться в ситуации из-за тотальной телевизионной пропаганды. Но те мои друзья, которые знают контекст этого трагического конфликта, все они поняли и как-то поддерживали нас. Политика – это не абстракция, а абсолютно реальная вещь, когда ты уже не знаешь, как спасти себя. Ты смотришь на своих сестер, на мать и не знаешь, как их спасти, если войдет эта военная машина… Ты не знаешь, как с ними говорить, какой закон здесь существует, как ты можешь все объяснить. Было страшно смотреть российские официальные каналы, которые говорили полный бред. Говорили, что поддерживают русских в Тбилиси, но никто ничего такого здесь не делал. Показывают, например, как бомбят Гори, а написано: "Бомбежка Цхинвали".
– А у Вас к России изменилось отношение?
– Нет, потому что для меня Россия – это конкретные люди и русская культура. У меня никогда не было иллюзий насчет Путина, Медведева, Кремля. Я как любил своих друзей, так и продолжаю их любить. А к этому конфликту относимся как к страшной игре политиков и авантюре. Мы видим, что происходит сейчас на так называемой границе Южной Осетии и Грузии. Там стоят русские солдаты, которые строят забор и вешают проволоку.
Случаются трагикомичные ситуации. Вот, например, на прошлой неделе перегородили двор одной семьи – там жена осетинка, а муж грузин. Оказалось, что их туалет остался за забором, на другой территории, а дом оказался на территории Грузии. Это абсурд! А внука их задержали русские солдаты и увезли в Цхинвали, потому что он перешел границу. И это происходит каждую неделю.
В этом плане очень трудно все забыть. Но в человеческом отношении мы думаем, что нормальные люди в России и нормальные люди в Грузии могут как-то перенести вот эту трагедию и перевести в фазу реального мирного диалога. Я не хочу критиковать власть другой страны. Но мне кажется, что если бы Путин хотел урегулировать этот конфликт – он бы его урегулировал. Грузия – маленькая страна, с которой очень легко договариваться. Вот деревня Тамарошени, название ее происходит от имени от царицы Тамар. Мы все ее знали, там были, жителей знали. Сейчас там полигон, военная база, туда пройти нельзя. Ты не можешь это забыть, если тебе таким образом говорят: ты виновен, ты виновен.
Конечно, была вина в этом конфликте грузинских властей, исторические истерики 90-х переросли в этот конфликт, но на каком-то этапе российская власть не захотела и не сделала ничего, чтобы этот конфликт перерос в мирный диалог. И российские миротворцы никогда не были миротворцами, они всегда были как бы стороной конфликта.
