"Кремль принял ряд мер, чтобы нейтрализовать политическую оппозицию, приняв и расширив жестокие карательные законы, чтобы отвратить людей от публичных протестов и насадить самоцензуру. Он также реструктурировал силы внутренней безопасности, чтобы создать более лояльный власти и готовый подняться аппарат. Россия поддерживает силы безопасности, которые не подчиняются Министерству обороны, для того чтобы выполнять задачи внутренней безопасности, как и полицейские функции. Тем не менее Кремль, похоже, будет сталкиваться с дальнейшими вызовами его правлению от демократических и антикоррупционных активистов, трудовых забастовок и волнений, а также с угрозой терроризма, исходящей от российского Северного Кавказа".
Доклад высвечивает много нюансов современного менталитета российских военных и задач, которые перед ними ставит Кремль. Военный аналитик Александр Гольц отмечает и некоторые новые данные, которые можно в нем найти:
– Очень интересно рассказывается о системе подземных коммуникаций под Москвой и то, что главный командный центр, собственно ставка Верховного главнокомандующего находится под зданием МГУ – это любопытный, конечно, факт. А остальное мы так или иначе знали. Очень акцентировано, наверное, это первый из открытых американских документов, где говорится открыто, что Россия пытается манипулировать информационным пространством для достижения неких военных целей. Впервые на уровне официального документа говорится о том, что информационные операции, то, что называется психологические операции, стали обязательной частью боевых действий, которые ведет Россия.
– Из доклада следует, что российская опора на ядерные силы исходит из того, что в военном руководстве страны есть определенное беспокойство, что обычные виды вооружений, но обычные сейчас на Западе – это виды умного оружия, виды очень точного прицельного оружия, с точечным наведением, – что эти виды классического оружия смогут составить конкуренцию ядерным силам.
– Да, это так. Уже по меньшей мере последние четыре года российскую власть заботит или она делает вид, что ее заботит, американская концепция мгновенного глобального удара. Что, мол, так может случиться, что в какой-то момент США нанесут неядерный удар по российским стратегическим ядерным силам и тем самым лишат Россию ее главного аргумента во всех международных спорах. Надо сказать, что далеко не все эксперты согласны с такой концепцией. Но тем не менее в России очень много говорится на эту тему. Напомню, что США работают над концепцией быстрого глобального удара приблизительно с 2006 года, а в России вспомнили о ней в 2013-м, когда президент Обама предложил еще уменьшить, снизить потолки ядерных вооружений. И вот здесь, чтобы внятно отказать Обаме, и вспомнили о быстром глобальном ударе.
– В докладе утверждается, что российское руководство понимает под сдерживанием и какие меры сдерживания предполагается принимать для того, чтобы удержать, как сказано там, активного противника. То есть система сдерживания – это не статус-кво, как это воспринимается на Западе, а система сдерживания – это именно сдерживание агрессии. Если учесть, что под агрессией Кремль, судя по этому докладу, понимает также любое вмешательство во внутренние дела России, а также желание, как там написано, Соединенных Штатов сменить режим в Кремле, то все это складывается в довольно суровую картину. Вот что записано в докладе:
"Российская доктрина подчеркивает, что является угрозой российской внутренней безопасности, и описывает, что вооруженные силы должны быть способны в любой момент нанести противнику непоправимый урон. Это заставляет военных просчитывать, какой уровень ущерба будет поправимым, а какой – непоправимым. Подчеркивается необходимость быть готовыми к мобилизации, а также меры по объединению государства, общественные и индивидуальные усилия для того, чтобы защитить Россию, и увеличение эффективности военно-патриотической индоктринации граждан и их готовности к военной службе".
То есть речь идет не только о системе военного сдерживания как такового, но и о системе морального сдерживания, если хотите, опоры на собственные ценности и задействование людей не военных, не вооруженные силы, а обычных российских граждан с помощью военно-патриотического воспитания. Вам это не напоминает систему сдерживания Советского Союза?
– Я думаю, что в этом смысле российская власть продвинулась гораздо дальше, чем советская. Никто в Советском Союзе, по крайней мере, гласно не обсуждал возможность сдерживания невоенных угроз военными средствами. Сейчас в России существует большая школа мысли, которая говорит о том, что коварный "зарубеж" с помощью "цветных революций" хочет свергнуть и нарушить статус-кво, и Россия должна изобрести способ, как ответить военными средствами на невоенные вызовы. Мы можем понять, что за военные средства предполагаются. В частности, я бы назвал учреждение Нацгвардии, численность которой больше, чем сухопутные силы Российской Федерации, и которая предназначена для того, чтобы бороться с "цветными революциями". О чем опять-таки российские аналитики в погонах говорят вполне откровенно.
– В докладе также исследуется численность всех вооруженных формирований, которые не относятся к Министерству обороны России: Национальная гвардия – 200 тысяч, МВД – 904 800, ФСБ – 170 тысяч, Министерство юстиции – 32 тысячи, МЧС – 289 тысяч, ФСО – 20 тысяч. Цифра достаточно внушительная, как и цифра расходов России на военный бюджет.
Хотя в 2017 году эта сумма значительно снижена, но тем не менее при истощенном бюджете и при низких ценах на нефть она выглядит весьма большой обузой для Российской Федерации.
Такой раздутый военный бюджет чем вызван? Действительно необходимостью модернизировать армию или это больше бюджет советского образца, когда в топку армии бросалось все больше и больше средств, которые в результате расползались на коррупцию и на содержание безумно раздутого аппарата?
– Я бы сказал, и то, и другое. С одной стороны, более или менее очевидно, что значительная часть российской военной техники просто физически очень старая, она была выпущена 30–40 лет назад, ее надо менять. Также надо иметь в виду, что за последние годы было серьезно увеличено денежное содержание военнослужащих, на это идут значительные деньги. И это правильно, потому что военный не должен быть нищим. С другой стороны, эти траты никак не контролируются, нет возможности для какой-либо дискуссии о том, нужны России одновременно четыре, а некоторые говорят семь автономных, независимых друг от друга, проектов относительно ядерных сил. Скажем, США, у которых военный бюджет в 10 раз больше, выдерживают тот подход, что им хватает трех проектов, а не семи одновременно. Можно было бы рационализировать эти расходы, если бы российская власть не делала секретным все, что относится к военной сфере.
– Александр, представьте себе, что этот доклад прочитало экспертное сообщество Вашингтона и европейских столиц, какое ощущение должно возникнуть после прочтения этого документа?
– Сейчас экспертное сообщество занято довольно странной игрой, я тоже в ней несколько раз поучаствовал. Эксперты собираются и обсуждают: можно ли называть нынешнюю американо-российскую конфронтацию "новой холодной войной" или нужно придумать какой-то другой термин? Занятие в общем-то довольно непродуктивное. Очень интересный момент состоит в том, что в предисловии к этому докладу генерал-лейтенант Стюард, руководитель военной разведки США, прямо указывает на генетическую связь этого доклада с теми докладами, которые выходили в Америке в 80-х – это доклады под названием "Советская военная мощь". Для меня, человека, который до некоторой степени ветеран холодной войны, вот это очень показательно. Волей-неволей новое противостояние означает возвращение к старым формам выражения своей точки зрения. Я не очень удивлюсь, если довольно скоро российское военное ведомство начнет продолжать свою серию, которая будет иметь генетическую связь, ответом на пентагоновские брошюры, брошюру "Откуда исходит угроза миру", – напоминает Александр Гольц.
Ирина Лагунина, Радио Свобода
