Таджикистан и Иран после пятилетнего застоя в отношениях заговорили о военно-техническом сотрудничестве. 8 апреля в ходе визита министра обороны Таджикистана Шерали Мирзо в Тегеран, стороны заявили о создании совместного военного и оборонного комитета и выразили готовность расширять сотрудничество в политическом, военном и оборонном областях.
Заявление оказалось неожиданным и дискуссионным, поскольку степень доверия между странами за последние годы вряд ли можно было назвать подходящим для военно-политического сближения.
Непривычная активность
Тем не менее, за последние два месяца стороны нанесли по меньшей мере три визита в Душанбе и Тегеран.
22 февраля Душанбе посетил глава МВД Ирана Рахмани Фазли. Сообщалось, что Рахмани обсудил с официальными лицами Таджикистана развитие отношений в области общественной безопасности.
В конце марта Душанбе посетил глава внешнеполитического ведомства Ирана Мухаммад Джавад Зариф для участия в конференции «Сердце Азии – стамбульский процесс». Он провел переговоры с Эмомали Рахмоном и главой МИД Таджикистана Сироджиддином Мухриддином, в ходе которых также были обсуждены вопросы региональной безопасности, экономического и межпарламентского сотрудничества.
Примечательно, что в представленной таджикской стороной информации, неоднократно говорится о призыве таджикской стороны к выполнению Ираном ранее достигнутых договоренностей в области безопасности. Хотя в Душанбе не указывают о каких договоренностях идет речь, тем не менее, еще в июне 2019 года, по итогам визита главы МИД Сироджиддина Мухриддина в Иран, внешнеполитическое ведомство Таджикистана опубликовала сообщение, в котором помимо прочего, указывалось, что «Иран выразил готовность предотвратить на своей территории деятельность членов террористических и экстремистских организаций и групп, в том числе, запрещенной Партии исламского возрождения». Однако позже название партии было удалено из официального сообщения.
Сейчас, вероятно, под «выполнением договоренностей», в Душанбе подразумевают отказ от патронажа запрещенной в Таджикистане ПИВТ. Какова позиция Ирана по этому вопросу неизвестно.
Что подтолкнуло к сближению?
«Интенсивность визитов за последние месяцы показывает, что Душанбе и Тегеран либо разрешили имеющиеся между ними проблемы, либо минимизировали их. Судя по подписанному меморандуму о сотрудничестве в области безопасности и встреч представителей силовых ведомств, определенный прогресс в отношениях достигнут», - говорит журналист и востоковед Косим Бекмухаммад. По его словам, языковая и цивилизационная близость двух государств позволяет им легче найти точки соприкосновения и восстановить отношения до необходимого уровня.
Независимый политолог Парвиз Мулложонов полагает, что стороны пошли на сближение из-за неопределенной ситуации в Афганистане, откуда американцы собираются выводить войска и, возможно, из-за напряженных отношений с Кыргызстаном. “В большой политике личные чувства и обиды играют меньшую роль когда речь идет об общих интересах. Сейчас обе стороны обеспокоены ситуацией и поэтому они готовы сотрудничать”, - говорит Муллоджанов. Он отмечает, Иран никогда официально не признавал своего патронажа над ПИВТ, но вместе с тем, всегда подерживал дружеские отношения с исламскими партиями во всем мире.
The Jamestown foundation также связывает переговоры Таджикистана и Ирана с попыткой Душанбе найти покровительство Тегерана в погранином конфликте с Кыргызстаном. “Некоторые эксперты считают, что Исламская Республика в прошлом поддерживала Таджикистан в вопросах внутренней безопасности…», - пишет издание.
В недалеком прошлом Тегеран открыто поддерживал Душанбе в противостоянии с Ташкентом. В 2010 г., когда на территории Узбекистана были задержаны порядка 700 вагонов с таджикским грузом, Иран вмешался в конфликт, «предупредив Узбекистан, о том, что в случае продолжения блокады ограничит транзит узбекских вагонов через свою территорию.
Яблока раздора
Ухудшение таджикско-иранских отношений произошло в конце декабря 2015 года. Тогда на международную конференцию «Исламское единство» Тегеран пригласил лидера запрещенной в Таджикистане партии исламского возрождения Мухиддина Кабири и устроил ему встречу с духовным лидером Ирана аятоллой Али Хаменеи.
В ответ в Таджикистане началась информационная кампания по обвинению Тегеран в развязывании гражданской войны, финансировании вооруженной оппозиции, поддержке террористов и заказных убийств, известных в стране людей.
Затем последовали ограничения импорта из Ирана продовольственных товаров. Прекратили выдачу гражданам Ирана виз в душанбинском аэропорту, в Худжанде было закрыто представительство Комитета помощи Имама Хомейни «Имдод» – известной иранской благотворительной организации, а также закрыты другие культурные и торговые представительства этой страны.
Другим источником напряженности стали активы опального иранского миллиардера Бабака Занджани, который имел имущество и в Таджикистане. После его ареста в 2013 году по обвинению в присвоении миллиардов долларов, принадлежавших Министерству нефти, он представил документы, согласно которым хранил 2,4 млрд долларов в Национальном банке Таджикистана.
Однако Душанбе категорически отрицал данное утверждение. Кроме того, все имущество Занджани в Таджикистане захватили местные компании, что тоже не могли не раздражать Тегеран.
Кроме того, Душанбе параллельно делал шаги в сторону Саудовской Аравии, которая даже пообещала профинансировать строительство парламентского комплекса в Душанбе, но позже отказалась от проекта. В экспертном сообществе даже высказывались мнения, что ухудшение отношений Тегерана и Душанбе связаны с неким «салафитским лобби».
Как далеко зайдут страны?
Вероятно, сейчас сторону предпочитают обходить былые обиды. В январе текущего года Иран обязался завершить вторую фазу тоннеля «Истиклол» и выделить на строительство 5,5 млн долларов безвозмездной помощи.
В прошлом Eurasianet со ссылкой на свои источники в правительстве Таджикистана, писал, что Душанбе планирует продлить период выплат Ирану части дохода от Сангтудинской ГЭС-2, построенной на реке Нурек на иранские деньги, до 30 лет с нынешних 14-и. Однако дальнейшие подробности этого вопроса не сообщались.
В аналитической статье «Спутник Таджикистан» подвергается сомнению перспективность военно-политичесого сотрудничества Тегерана и Душанбе. Автор отмечает, что у стран очень разные военные задачи и, несмотря на дружелюбность заявлений, между ними сохраняются взаимные претензии и низкий уровень доверия.
Политолог из Душанбе Шерали Ризоён, оценивая перспективу таджикско-иранских отношений в контексте реальных и потенциальных процессов в Центральной Азии, выделяет несколько факторов, влияющих на эти отношения:
- Первое, вероятно Иран наблюдает за происходящими процессами в Центральной Азии. Поскольку другие региональные игроки, особенно Турция, усиливает свою политику в отношении стран региона, Таджикистан в среднесрочной перспективе в случае институционализации тюркоязычного объединения, будет вынужден обратить внимание на подобный формат интеграции. Поскольку в объединениях, формирующихся на основе этнических и лингвистических особенностей, для Душанбе не будет место. Возможно, это является одним из важных предпосылок развития отношений с Ираном и Афганистаном.
- Второе, повторение противостояния Ирана и Судовской Аравии в Центральной Азии по примеру Ближнего Востока является неприемлемым и вероятно будет влиять и на перспективу отношений с этими государствами.
- Третье, Иран планирует превратить порт Чобахар в огромный логистический центр, который представляет интерес для стран региона, в том числе для Таджикистана.
