Верховный комиссар ООН по делам беженцев по итогам трехдневного визита в Афганистан сделал неутешительный прогноз по поводу гуманитарной ситуации в этой стране. Премьер-министр группировки "Талибан" объявил о снятии блокады в Панджшере, а его первый заместитель мулла Абдул Гани Барадар записал видеообращение и опроверг наличие разногласий с "Сетью Хаккани", одной из боевых структур "Талибана".
Верховный комиссар ООН по делам беженцев в ходе своего визита встретился с руководством группировки "Талибан". Филиппо Гранди добился от них гарантий безопасности иностранного и местного персонала ООН, который будет играть ключевую роль в оказании гуманитарной помощи в Афганистане. Чиновник ООН на месте убедился в "отчаянной", как он выразился, гуманитарной ситуации. По данным организации, 18 миллионов человек – это более половины населения Афганистана – нуждаются в срочной гуманитарной помощи. В результате конфликта с начала 2021 года 630 тысяч человек стали вынужденными переселенцами. А за десятилетия войны Афганистан покинули свыше 3,5 миллиона человек.
"Мы также обсудили другие важные вопросы, такие как обеспечение безопасного возвращения женщин на работу, важность образования для всех афганских детей и безопасность всех афганцев, включая меньшинства. Я призвал временное правительство публично подтвердить эти важные обязательства и обеспечить их выполнение на практике", – сказал Гранди.
Наиболее катастрофическая гуманитарная ситуация разворачивается в Панджшере. Бывший посол Афганистана в Великобритании, а ныне представитель Национального фронта сопротивления Ахмад Вали Масуд в интервью китайскому телеканалу заявил, что талибы фактически взяли мятежную провинцию в осаду и в течение почти месяца не ослабляют блокаду.
"Талибы перерезали все линии снабжения. Они блокировали Панджшер и лишили регион базовых вещей: еды, продуктов первой необходимости и прочего. День-два назад они возобновили подачу электричества. И на этом все", – сказал Ахмад Вали Масуд.
Спустя сутки после выхода этого интервью госинформагентство "Бахтар" сообщило, что премьер-министр правительства талибов Мухаммад Хасан Ахунд подписал постановление о направлении в Панджшер гуманитарной помощи и снятии блокады с телекоммуникационных сетей провинции. Ранее руководство "Талибана" неоднократно отрицало сообщения об осаде Панджшера. Талибы заявляли, что это противоречит их принципам.
В связи с происходящим в Афганистане страны ОДКБ приняли решение увеличить патруль на границе с Таджикистаном.
Политолог, сотрудник Центра постсоветских исследований Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук Станислав Притчин рассказал Настоящему Времени о том, могут ли талибы угрожать безопасности стран Центральной Азии и почему не все решения по итогам заседания стран ОДКБ были представлены прессе.
– Основной темой совета коллективной безопасности ОДКБ ожидаемо стал афганский вопрос. Вообще насколько Афганистан, который сейчас находится во власти талибов, может угрожать безопасности Центральной Азии? Стоит ли волноваться?
– Здесь палка о двух концах, конечно, потому что, с одной стороны, у "Талибана" никогда не было амбиций, по крайней мере официально заявленных, по выходу за границы Афганистана. То есть основная цель у "Талибана" была захват власти именно в самом Афганистане. Но учитывая, что Афганистан – это достаточно разношерстное государство, очень сложное по географии и этническому составу и практически последние полвека не находившееся под единым каким-то контролем.
Естественно, особенно на севере, огромное количество различных организаций, в том числе и экстремистского характера, состоящие в том числе из выходцев с постсоветского пространства, когда в 1990-х годах, например, ужесточились правила в отношении религиозной и политической деятельности, многие оппозиционеры перебрались в Афганистан, где для них были более позитивные обстоятельства и условия для жизни. То сейчас, конечно, они могут использовать эту ситуацию, например сложности отношений между "Талибаном" и одним из государств, для того чтобы нанести урон тем же постсоветским странам, Таджикистану например, у которого достаточно жесткая позиция в отношении "Талибана".
То есть здесь не сам "Талибан" даже страшен, а то, что огромное количество этих джихадистских организаций могут использовать ситуацию нахождения у власти "Талибана" для своих интересов.
– На саммите договорились, что укреплять будут территорию Таджикистана и окажут республике военную помощь, поскольку именно эта страна имеет самую протяженную границу. Как вы прокомментируете это решение? Оно верное, необходимое?
– На самом деле других альтернатив нет, усиливать российскую границу с Центральной Азией на границе с Казахстаном, наверное, будет не совсем разумно. Поэтому учитывая обязательства в рамках ОДКБ и существующую инфраструктуру и опыт по защите южной границы.
Напомню, что до 2006 года российские пограничники защищали афгано-таджикскую границу. Естественно, если что-то и будет происходить в негативном ключе, как показывали, например, баткенские события в конце 90-х годов прошлого века. Именно через территорию Таджикистана в основном и предпринимались попытки прорыва в Центральную Азию, через Ферганскую долину. Поэтому здесь и инфраструктура относительно отлажена, потому что там находится российская база, и опыт защиты границы с Таджикистаном присутствует. И те учения, которые проводятся, понятно, что нацелены в первую очередь на защиту основного наиболее протяженного и, соответственно, самого уязвимого игрока с точки зрения глобальной безопасности Центральной Азии.
– Хочу заметить, что заседание прошло за закрытыми для прессы дверями. Как вы думаете, могли ли участники саммита принять еще какие-то важные решения, которые пока решили не озвучивать?
– Здесь сложно сказать, что какие-то секретные протоколы или какие-то секретные процедуры были утверждены, потому что в целом понятно, с чем государству нужно бороться.
Другой вопрос, что учитывая, что часть государств, например, достаточно позитивную повестку выстраивает в отношениях с "Талибаном". Поэтому не все вещи, которые хотелось бы проговорить, например, по реальным угрозам со стороны Афганистана, может быть, каким-то неконструктивным опасениям, связанным с "Талибаном", они в рамках этого выстраивания конструктивного диалога с "Талибаном" вслух официально проговорены могут и не быть.
Соответственно, для этого и существуют закрытые части подобного рода мероприятий, чтобы на чистоту, без какого-либо политеса обсудить и взвесить реальные риски и угрозы и что нужно предпринимать. То есть собственно открытая часть, как всегда, дает только какие-то наметки, какие-то общие контуры принятых решений, а ключевые процедуры, конечно же, всегда и переговоры проходят за закрытыми дверями, и это наиболее оправданно, на мой взгляд.
