Озоди: Школьное образование является основой государства и считается фундаментом любого общества. Как наблюдается в последние годы, в Таджикистане этот фундамент неустойчив. Школьники не заинтересованы в школе, многие преподаватели не уделяют внимание своей работе. Почему?
«Нужно время»
Рахмонов: Знаете, проблема качества образования и несоответствия специалистов, подготовленных в высших учебных заведениях республики, потребностям рынка труда является очень сложной. Даже в России, у которой великие научные школы, человек, имеющий высокую научную степень, не работает по специальности.
У нас есть уважаемые ученые, которые работают в Швеции и Америки. Они уехали в эти страны из-за высоких заработных плат. В такой ситуации и условиях, в которых сейчас находится Таджикистан, необходимо время, чтобы достичь высокого уровня.
Возьмем, к примеру, Налоговый институт. В нем обучалось 25 тысяч студентов, все получали диплом. Случайный человек и коммерсант за 100 сомони или 100 долларов мог стать «студентом» и этот институт готовил специалистов для рынка труда республики. Все это мы отрегулировали.
В настоящее время в этом институте насчитывается 4 тысячи студентов. Десятки учреждений, которые не отвечали требованиям, мы закрыли. Спор вокруг международного института нас «прославил» на весь мир.
Однако, сегодня часто сами матери обращаются к нам и говорят, что «наши дети поступили в этот институт за деньги и не учатся, мы мучаемся». Видите, сознание общества на низком уровне, необходимо время.
Я начал работу на посту министра в 2005 году, около шести лет работаю в этой должности. Шесть лет как мы - начиная с президента и правительства - прилагаем усилия для развития сферы образования, строим школы... Требования со стороны правительства повышаются. В этом году мы отравили 15 человек на магистратуру в Москву. Должен сказать, что уровень знаний нашей молодежи на порядок выше, чем у молодежи других стран.
«Мы также виноваты»
Озоди: Говорят, что в университетах до сих пор поступают за взятки. Скажите, как Вы относитесь к этой проблеме?
Рахмонов: Там где речь идет о коррупции, независимо от того, кто за этим стоит – преподаватель или уборщица – это сильно влияет на министра, так как министра назначило правительство Таджикистана и все спрашивают с него. Мнения разные, но мы тоже виноваты. Недавно у нас прошла встреча с сотрудниками антикоррупционного агентства.
Вы, наверно, наслышаны о прошлогодних публикациях в СМИ по вопросам коррумпированности системы образования. Совершить коррупцию в системе образования – это большой грех. Однако есть лица, которые порочат образование.
Мы обратились к работникам образования и сказали, кто будет брать взятки - он - не наш работник, мы его больше не будем допускать к работе. Однако есть и субъективные причины. Мы ежегодно ведем регулирование приема абитуриентов в соответствии с требованиями. Контроль очень серьезный. В настоящее время мы уделяем внимание качеству образования.
Правда и клевета
Озоди: Вы сами лично получали жалобы на коррумпированность преподавателей, и какова была Ваша реакция на эти заявления?
Рахмонов: Да были такого рода обращения. Мы на основании этих заявлений родителей беседовали с ректорами вузов. Проверка установила, что некоторые заявления были клеветническими. Есть десятки актов, которые доказывают клеветнический характер таких заявлений. Мы выделили средства для проверки таких заявлений, однако сами же авторы утверждали, что не писали таких обращений.
«Образование не придет в упадок»
Озоди: Международная кризисная группа в своем последнем докладе отметила, что система образования Таджикистана находится в упадке. Отечественные специалисты также говорят, что министерство образования потратило много средств на создание десятков центров, большинство из которых оказались ненужными. Что вы скажите на это?
Рахмонов: Оценку международной кризисной группы и слышал и читал. Оценка кризисной группы о том, что система образования в упадке - не верна. Они к нам не обращались за какими-либо данными. Система образования никогда не будет в упадке, наоборот она будет укрепляться и развиваться.
По поводу центров, у вас ошибочные данные. Центр реализации реформ системы, в которой работало 40 человек, мы распустили. Был центр проекта Всемирного банка, который также завершил свою работу. Порядка 55 человек работало в нем, в настоящее время работает всего лишь восемь человек.
Имели центр реализации проекта по кредиту Исламского банка развития, в котором работало 20 человек, в нем сейчас работают четыре человека. В центре работы с преуспевающей молодежью всего работают пять человек. Смотрите, сколько сегодня работают.
Создаваемые нами центры являются вспомогательными и количество работников в них также очень маленькое. В советский период в Таджикистане были министерство образования, министерство высшего профессионального образования и Комитет по начальному профессиональному образованию. Мы объединили работу двух министерств и одного комитета и со штатом в 92 человека претворяем в жизнь политику правительства Таджикистана.
От «Исламского просвещения» до медресе
Озоди: Господин министр, в последние годы вас больше критикуют, по сравнению с другими министрами правительства. С принятием нескольких решений вы стали «врагом» для некоторых представителей обществе. Одно из таких решений является запрет на преподавание предмета «Исламское просвещение» в средних школах. Как вы прокомментируете это решение?
Рахмонов: Предмет «Исламское просвещение» был снят с учебной программы по причине того, что авторы не смогли современно подготовить соответствующий учебник. Академия образования Таджикистана приказом министра образования обязано каждые три месяца производить мониторинг. Когда был проведен последний мониторинг и был обсужден этот вопрос, пришли к заключению, что проблема заключается в неполной информации.
После этого данный предмет был снят с учебного плана и вместо него принято решение добавить часы по истории. Таким образом, министерство образования приняло решение и пришло к выводу, чтобы предмет изучения истории был представлен в полной мере. Возможно, в будущем, когда будут представлены все необходимые данные и полная информация, мы вернемся к этому вопросу.
В настоящее время мы не имеем возможности внедрить предмет «Исламское просвещение» и именно поэтому он был снят. В законе о вероисповедании и религиозных организациях указано, что религиозные образовательные учреждения могут работать, получив лицензию уполномоченного органа республики, то есть министерства образования. Мы в настоящее время совместно с Комитетом по делам религии подготавливаем соответствующие документы по данному вопросу.
Для медресе и других религиозных образовательных учреждений, которые есть в Таджикистане, составлен полный учебный план, в котором прописаны все предметы и наряду с религиозным образованием они также преподают естественные, общественные и гуманитарные науки. Мы изучили эти планы, учли опыт медресе Казани и других стран. На основе опыта учебных заведений стран СНГ мы в будущем подготовим полноценный план таких учреждений и упорядочим их деятельность.
«Если будем придерживаться традиционных убеждений…»
Озоди: В настоящее время на страницах отечественной и зарубежной прессы часто публикуюся материалы о радикализации части общества Таджикистана. Многие это связывают с бездействием школы и в целом системы образования. Что вы скажите?
Рахмонов: В этом вопросе очень много споров и мнений. Мы все мусульмане. Мы это признаем и уважаем. Культура ислама и все что связано с ним, должны быть изучены. В частности, мы являемся последователями течения Имама Аъзама. Мы должны продолжать придерживаться своих традиционных убеждений, уважать старших, не быть экстремистами, должны соблюдать ценности шариата в рамках установленных норм.
Такой ислам мы признаем, уважаем и поддерживаем. Однако, когда проявляются экстремистские настроения, навязывают их и заставляют их принять, создавая другие проблемы, конечно же, в таких случаях мы должны принимать меры. Существуют имам-хатибы, которые навязывают свои идеи. Некоторые группы добиваются, чтобы мы отошли от своих убеждений и превозносят в Таджикистане идеи других движений. Конечно же, это будет создавать проблемы.
Спор о внешнем виде
Озоди: Господин Рахмонов, какие факторы повлияли на радикализацию общества? Имеет ли какую-либо политическую или религиозную подоплеку ваша «война» с девушками, носящими хиджабы?
Рахмонов: Не политическую, и не религиозную. Конечно, каждая партия из своих соображений дает свою оценку происходящим в обществе процессам и это является священной обязанностью этой партии. Однако наша государственность, прежде всего, основывается на Основном законе. Мы в рамках обязанностей, которые наделены на нас Конституцией, работаем и не пропагандируем идеи то или иной партии.
Министерство обязано упорядочить форму одежды в образовательных учреждениях, и мы определили форму для образовательных учреждений. У этих девушек, которые спорили о ношении религиозной одежды, чуждые идеи. Мы с вами выросли в этой среде и видели, какую одежду носили наши матери и бабушки, соблюдали все каноны ислама и ничего не имели против.
Мы в настоящее время находимся в переходном периоде, периоде свободы слова. До достижения уровня национального самопознания, мы хотим этого или нет, споры будут продолжаться. Девушки являются будущими матерями, которые должны быть образованными. Существующие сейчас споры является формой пафосной игры. Давайте посмотрим с другой стороны.
Президент поручает, чтобы все девушки были охвачены образованием, даже в 9 и 11 классе. Что плохого в том, что мой ребенок, Ваша дочь или другого окончит 11 классов? Мы девушек из Рашта и Нурабада без каких-либо проблем по поручению президента привели в образовательные учреждения для получения ими образования. По истечению недели родители и близкие основываясь на своих убеждениях, забирают их обратно. Разве это не проблема. Разве это не экстремизм?
«Я никогда не отдавал приказы, направленные против ислама»
Озоди: Ваше имя было когда-то связано с движением «Растохез» и вы были известным патриотом. Сейчас некоторые называют вам «противником ислама». Скажите, это правда, что каждое принятое вами решение согласовывается с правительством?
Рахмонов: Мы уважаем все религиозные ценности, независимо от того, что эта за религия. Особенно, тех, что связанны с исламом. Мы в учебниках публикуем много хадисов. Опубликовали учебник по таджикскому языку, который содержит десятки ҳадисов, рубаи Руми и других, произведений,
которые основываются на Коране.
Наряду с нашей должностью есть и вера. Однако превышение полномочиями некоторых групп по вопросам религии привело нас к нынешней ситуации. Школьник вместо школы, идет в мечеть. Я не против. Десятки раз говорил, что молитву можно читать и дома. Это не запрещено шариатом, однако, опять же, здесь много показухи. Многие просто хотят показать, что они ходят в мечеть. Пусть ходят, здесь нет ничего плохого, но только после уроков в школе.
Я не видел ни одного ребенка в мечети, который бы читал книжку. Тысячи книг лежат в мечетях, которые были подарены международными фондами арабских стран, однако их никто не листает. Я не видел ни одной мечети, в которой бы молодежь читала книги. В народе есть притча, которая гласит так: даже если не читаешь книгу, хоть раз ее полистай.
Каждый из нас, даже если не имел дома Корана, то хранил книги Хафиза, которые перелистывал каждое утро. Почему наш дорогой студент находит столько времени сидеть в Интернете, однако книги не читает? Мы уважаем молодежь, пусть ходит в мечеть, читает намаз и наряду с этим пусть читает книги.
Рахмонов и академическая степень
Озоди: Когда вы получили степень «академика» было много вопросов, что, мол, Рахмонов сделал в научной среде, что удостоен этой высокой степени. То есть, Рахмонов не стал академиком, а его должность привела к этому. Как Вы восприняли это?
Рахмонов: Рахмонов прежде чем стать министром все свои усилия бросил на научную работу. Вы езжайте в государственную библиотеку Москвы и спросите, как там Рахмонов каждый день часами сидел над изучением наук. Я опубликовал восемь научных книг. Первая моя работа была на тему философии времен, которая заняла много времени.
Когда подготовил научную работу в университете был Научный совет, однако защитился я в Академии. Я намеревался защитить докторскую диссертацию, но у меня была должность, я решил написать заявление об уходе. Все были моими учителями, однако я защитился в Институте языка и литературы, когда им руководил Маниёзов. Были большие споры в ходе моей защиты докторской. Я изучал роль былин в литературе.
«Я не занимаюсь коммерцией»
Озоди: Правда ли, что Вы, наряду с тем, что занимаете пост министра, имеете также свой бизнес, и магазин на 82-м микрорайоне. Поговаривают, что это ваша собственность?
Рахмонов: Вновь повторюсь, если я имею какие-либо счета в банке, то я их отдам сначала журналистам, а потом вложу в систему образования. Идите в этот магазин на 82-м микрорайоне и посмотрите, если он мой - я его вам подарю. Все что у меня есть, то это только моя семья. Мне друзья помогают. Я получаю хорошую заработную плату, гонорары получаю. Однако коммерцией не занимаюсь.
«Дочь учиться в турецком лицее»
Озоди: В большинстве случаев дети чиновников Таджикистана учатся в зарубежных учебных заведениях и обеспечены хорошей работой, получая большую зарплату. Ваши дети что?
Рахмонов: У меня четверо детей. Ни один мой ребенок не учится за рубежом. Старший сын окончил национальный университет и сейчас работает в компании «Талко» старшим специалистом, получает хорошую зарплату. Второй сын учится в славянском университете. Старшая дочь после окончания национального университета вышла замуж. Вторая дочь учится в таджикско-турецком лицее. Те, кто распускает эти слухи, хочет, чтоб я ушел с должности. Мы - солдаты правительства, что прикажет, то и исполним. Даже если я уйду с должности, пойду преподавать, писать буду, найду себе хлеб.
Беседовала Харамгул Кодир
«Нужно время»
Рахмонов: Знаете, проблема качества образования и несоответствия специалистов, подготовленных в высших учебных заведениях республики, потребностям рынка труда является очень сложной. Даже в России, у которой великие научные школы, человек, имеющий высокую научную степень, не работает по специальности.
У нас есть уважаемые ученые, которые работают в Швеции и Америки. Они уехали в эти страны из-за высоких заработных плат. В такой ситуации и условиях, в которых сейчас находится Таджикистан, необходимо время, чтобы достичь высокого уровня.
Возьмем, к примеру, Налоговый институт. В нем обучалось 25 тысяч студентов, все получали диплом. Случайный человек и коммерсант за 100 сомони или 100 долларов мог стать «студентом» и этот институт готовил специалистов для рынка труда республики. Все это мы отрегулировали.
В настоящее время в этом институте насчитывается 4 тысячи студентов. Десятки учреждений, которые не отвечали требованиям, мы закрыли. Спор вокруг международного института нас «прославил» на весь мир.
Однако, сегодня часто сами матери обращаются к нам и говорят, что «наши дети поступили в этот институт за деньги и не учатся, мы мучаемся». Видите, сознание общества на низком уровне, необходимо время.
Я начал работу на посту министра в 2005 году, около шести лет работаю в этой должности. Шесть лет как мы - начиная с президента и правительства - прилагаем усилия для развития сферы образования, строим школы... Требования со стороны правительства повышаются. В этом году мы отравили 15 человек на магистратуру в Москву. Должен сказать, что уровень знаний нашей молодежи на порядок выше, чем у молодежи других стран.
«Мы также виноваты»
Озоди: Говорят, что в университетах до сих пор поступают за взятки. Скажите, как Вы относитесь к этой проблеме?
Рахмонов: Там где речь идет о коррупции, независимо от того, кто за этим стоит – преподаватель или уборщица – это сильно влияет на министра, так как министра назначило правительство Таджикистана и все спрашивают с него. Мнения разные, но мы тоже виноваты. Недавно у нас прошла встреча с сотрудниками антикоррупционного агентства.
Вы, наверно, наслышаны о прошлогодних публикациях в СМИ по вопросам коррумпированности системы образования. Совершить коррупцию в системе образования – это большой грех. Однако есть лица, которые порочат образование.
Мы обратились к работникам образования и сказали, кто будет брать взятки - он - не наш работник, мы его больше не будем допускать к работе. Однако есть и субъективные причины. Мы ежегодно ведем регулирование приема абитуриентов в соответствии с требованиями. Контроль очень серьезный. В настоящее время мы уделяем внимание качеству образования.
Правда и клевета
Озоди: Вы сами лично получали жалобы на коррумпированность преподавателей, и какова была Ваша реакция на эти заявления?
Рахмонов: Да были такого рода обращения. Мы на основании этих заявлений родителей беседовали с ректорами вузов. Проверка установила, что некоторые заявления были клеветническими. Есть десятки актов, которые доказывают клеветнический характер таких заявлений. Мы выделили средства для проверки таких заявлений, однако сами же авторы утверждали, что не писали таких обращений.
«Образование не придет в упадок»
Озоди: Международная кризисная группа в своем последнем докладе отметила, что система образования Таджикистана находится в упадке. Отечественные специалисты также говорят, что министерство образования потратило много средств на создание десятков центров, большинство из которых оказались ненужными. Что вы скажите на это?
Рахмонов: Оценку международной кризисной группы и слышал и читал. Оценка кризисной группы о том, что система образования в упадке - не верна. Они к нам не обращались за какими-либо данными. Система образования никогда не будет в упадке, наоборот она будет укрепляться и развиваться.
По поводу центров, у вас ошибочные данные. Центр реализации реформ системы, в которой работало 40 человек, мы распустили. Был центр проекта Всемирного банка, который также завершил свою работу. Порядка 55 человек работало в нем, в настоящее время работает всего лишь восемь человек.
Имели центр реализации проекта по кредиту Исламского банка развития, в котором работало 20 человек, в нем сейчас работают четыре человека. В центре работы с преуспевающей молодежью всего работают пять человек. Смотрите, сколько сегодня работают.
Создаваемые нами центры являются вспомогательными и количество работников в них также очень маленькое. В советский период в Таджикистане были министерство образования, министерство высшего профессионального образования и Комитет по начальному профессиональному образованию. Мы объединили работу двух министерств и одного комитета и со штатом в 92 человека претворяем в жизнь политику правительства Таджикистана.
От «Исламского просвещения» до медресе
Озоди: Господин министр, в последние годы вас больше критикуют, по сравнению с другими министрами правительства. С принятием нескольких решений вы стали «врагом» для некоторых представителей обществе. Одно из таких решений является запрет на преподавание предмета «Исламское просвещение» в средних школах. Как вы прокомментируете это решение?
Рахмонов: Предмет «Исламское просвещение» был снят с учебной программы по причине того, что авторы не смогли современно подготовить соответствующий учебник. Академия образования Таджикистана приказом министра образования обязано каждые три месяца производить мониторинг. Когда был проведен последний мониторинг и был обсужден этот вопрос, пришли к заключению, что проблема заключается в неполной информации.
После этого данный предмет был снят с учебного плана и вместо него принято решение добавить часы по истории. Таким образом, министерство образования приняло решение и пришло к выводу, чтобы предмет изучения истории был представлен в полной мере. Возможно, в будущем, когда будут представлены все необходимые данные и полная информация, мы вернемся к этому вопросу.
Для медресе и других религиозных образовательных учреждений, которые есть в Таджикистане, составлен полный учебный план, в котором прописаны все предметы и наряду с религиозным образованием они также преподают естественные, общественные и гуманитарные науки. Мы изучили эти планы, учли опыт медресе Казани и других стран. На основе опыта учебных заведений стран СНГ мы в будущем подготовим полноценный план таких учреждений и упорядочим их деятельность.
«Если будем придерживаться традиционных убеждений…»
Озоди: В настоящее время на страницах отечественной и зарубежной прессы часто публикуюся материалы о радикализации части общества Таджикистана. Многие это связывают с бездействием школы и в целом системы образования. Что вы скажите?
Рахмонов: В этом вопросе очень много споров и мнений. Мы все мусульмане. Мы это признаем и уважаем. Культура ислама и все что связано с ним, должны быть изучены. В частности, мы являемся последователями течения Имама Аъзама. Мы должны продолжать придерживаться своих традиционных убеждений, уважать старших, не быть экстремистами, должны соблюдать ценности шариата в рамках установленных норм.
Такой ислам мы признаем, уважаем и поддерживаем. Однако, когда проявляются экстремистские настроения, навязывают их и заставляют их принять, создавая другие проблемы, конечно же, в таких случаях мы должны принимать меры. Существуют имам-хатибы, которые навязывают свои идеи. Некоторые группы добиваются, чтобы мы отошли от своих убеждений и превозносят в Таджикистане идеи других движений. Конечно же, это будет создавать проблемы.
Спор о внешнем виде
Озоди: Господин Рахмонов, какие факторы повлияли на радикализацию общества? Имеет ли какую-либо политическую или религиозную подоплеку ваша «война» с девушками, носящими хиджабы?
Рахмонов: Не политическую, и не религиозную. Конечно, каждая партия из своих соображений дает свою оценку происходящим в обществе процессам и это является священной обязанностью этой партии. Однако наша государственность, прежде всего, основывается на Основном законе. Мы в рамках обязанностей, которые наделены на нас Конституцией, работаем и не пропагандируем идеи то или иной партии.
Министерство обязано упорядочить форму одежды в образовательных учреждениях, и мы определили форму для образовательных учреждений. У этих девушек, которые спорили о ношении религиозной одежды, чуждые идеи. Мы с вами выросли в этой среде и видели, какую одежду носили наши матери и бабушки, соблюдали все каноны ислама и ничего не имели против.
Мы в настоящее время находимся в переходном периоде, периоде свободы слова. До достижения уровня национального самопознания, мы хотим этого или нет, споры будут продолжаться. Девушки являются будущими матерями, которые должны быть образованными. Существующие сейчас споры является формой пафосной игры. Давайте посмотрим с другой стороны.
Президент поручает, чтобы все девушки были охвачены образованием, даже в 9 и 11 классе. Что плохого в том, что мой ребенок, Ваша дочь или другого окончит 11 классов? Мы девушек из Рашта и Нурабада без каких-либо проблем по поручению президента привели в образовательные учреждения для получения ими образования. По истечению недели родители и близкие основываясь на своих убеждениях, забирают их обратно. Разве это не проблема. Разве это не экстремизм?
«Я никогда не отдавал приказы, направленные против ислама»
Озоди: Ваше имя было когда-то связано с движением «Растохез» и вы были известным патриотом. Сейчас некоторые называют вам «противником ислама». Скажите, это правда, что каждое принятое вами решение согласовывается с правительством?
Рахмонов: Мы уважаем все религиозные ценности, независимо от того, что эта за религия. Особенно, тех, что связанны с исламом. Мы в учебниках публикуем много хадисов. Опубликовали учебник по таджикскому языку, который содержит десятки ҳадисов, рубаи Руми и других, произведений,
Наряду с нашей должностью есть и вера. Однако превышение полномочиями некоторых групп по вопросам религии привело нас к нынешней ситуации. Школьник вместо школы, идет в мечеть. Я не против. Десятки раз говорил, что молитву можно читать и дома. Это не запрещено шариатом, однако, опять же, здесь много показухи. Многие просто хотят показать, что они ходят в мечеть. Пусть ходят, здесь нет ничего плохого, но только после уроков в школе.
Я не видел ни одного ребенка в мечети, который бы читал книжку. Тысячи книг лежат в мечетях, которые были подарены международными фондами арабских стран, однако их никто не листает. Я не видел ни одной мечети, в которой бы молодежь читала книги. В народе есть притча, которая гласит так: даже если не читаешь книгу, хоть раз ее полистай.
Каждый из нас, даже если не имел дома Корана, то хранил книги Хафиза, которые перелистывал каждое утро. Почему наш дорогой студент находит столько времени сидеть в Интернете, однако книги не читает? Мы уважаем молодежь, пусть ходит в мечеть, читает намаз и наряду с этим пусть читает книги.
Рахмонов и академическая степень
Озоди: Когда вы получили степень «академика» было много вопросов, что, мол, Рахмонов сделал в научной среде, что удостоен этой высокой степени. То есть, Рахмонов не стал академиком, а его должность привела к этому. Как Вы восприняли это?
Рахмонов: Рахмонов прежде чем стать министром все свои усилия бросил на научную работу. Вы езжайте в государственную библиотеку Москвы и спросите, как там Рахмонов каждый день часами сидел над изучением наук. Я опубликовал восемь научных книг. Первая моя работа была на тему философии времен, которая заняла много времени.
Когда подготовил научную работу в университете был Научный совет, однако защитился я в Академии. Я намеревался защитить докторскую диссертацию, но у меня была должность, я решил написать заявление об уходе. Все были моими учителями, однако я защитился в Институте языка и литературы, когда им руководил Маниёзов. Были большие споры в ходе моей защиты докторской. Я изучал роль былин в литературе.
«Я не занимаюсь коммерцией»
Озоди: Правда ли, что Вы, наряду с тем, что занимаете пост министра, имеете также свой бизнес, и магазин на 82-м микрорайоне. Поговаривают, что это ваша собственность?
Рахмонов: Вновь повторюсь, если я имею какие-либо счета в банке, то я их отдам сначала журналистам, а потом вложу в систему образования. Идите в этот магазин на 82-м микрорайоне и посмотрите, если он мой - я его вам подарю. Все что у меня есть, то это только моя семья. Мне друзья помогают. Я получаю хорошую заработную плату, гонорары получаю. Однако коммерцией не занимаюсь.
«Дочь учиться в турецком лицее»
Озоди: В большинстве случаев дети чиновников Таджикистана учатся в зарубежных учебных заведениях и обеспечены хорошей работой, получая большую зарплату. Ваши дети что?
Рахмонов: У меня четверо детей. Ни один мой ребенок не учится за рубежом. Старший сын окончил национальный университет и сейчас работает в компании «Талко» старшим специалистом, получает хорошую зарплату. Второй сын учится в славянском университете. Старшая дочь после окончания национального университета вышла замуж. Вторая дочь учится в таджикско-турецком лицее. Те, кто распускает эти слухи, хочет, чтоб я ушел с должности. Мы - солдаты правительства, что прикажет, то и исполним. Даже если я уйду с должности, пойду преподавать, писать буду, найду себе хлеб.
Беседовала Харамгул Кодир