В частности, предлагается объявить организацию незаконной миграции особо тяжким преступлением; считать отягчающим обстоятельством нелегальное пребывание в России, если преступление совершается мигрантом; ужесточить наказание за фиктивную регистрацию иностранцев; организовать внесудебную блокировку сайтов, предлагающих мигрантам незаконные услуги, и запретить «посредническим организациям» принимать экзамены у мигрантов.
Депутат Ирина Яровая предложила проверять детей мигрантов на знание русского языка, а ее коллега Светлана Максимова – проверять их семейное положение.
За резкое ужесточение миграционной политики давно выступает глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин, настаивая на том, что растет число преступлений, совершенных мигрантами, а СК не может этому противостоять из-за слабого законодательства.
Журналист Радио Свобода Мумин Шакиров поговорил с предпринимателем Дмитрием Потапенко, историком и религиоведом Николаем Митрохиным, пресс-секретарем «Национального альянса Таджикистана» Салимом Султонзода и правозащитницей Валентиной Чупик о причинах и последствиях усиления ксенофобских настроений в России.
Мумин Шакиров: Сегодня сложно представить большой или малый российский город без трудовых мигрантов из Центральной Азии. Более восьми миллионов на учете в МВД за 2023 год, а сколько живут и работают нелегально – точно неизвестно. Россия – один из лидеров по количеству трудовых мигрантов, четвертое место, по данным ООН, после Саудовской Аравии. «Золотая эпоха» началась во время «медведевской оттепели», когда власти упростили не только получение патентов, но и гражданства.
«Российские чиновники рассуждают о необходимости «осветления» российских регионов, негодуют, что мигранты «тащат с собой свою семью» и хвастаются, что «отлавливают» мигрантов и отправляют их на войну с Украиной», – пишет в своих публикациях эксперт из Центра Карнеги Темур Умаров.
Свой метод утилизации мигрантов уже с российским паспортом придумал глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин.
Александр Бастрыкин, глава Следственного комитета России заявил: «Мы более 30 тысяч уже отловили таких, получивших гражданство, но не желающих встать на воинский учет, поставили на учет, и уже порядка 10 тысяч из них направлены в зону специальной военной операции. Нам говорят: "Зачем они там нужны?" Товарищи, рыть окопы и укрепления создавать – для этого нужны действительно хорошие рабочие руки. Они сегодня пополняют ряды наших тыловых подразделений, которые эти укрепления строят».
Мумин Шакиров: Рецепты Бастрыкина воплощали в жизнь сотрудники миграционных служб и военной полиции. Рейды в ресторанах, кафе, на рынках и на стройках сопровождались проверками документов, задержаниями тех, у кого в паспорте не оказывалось отметок о постановке на воинский учет. Тут же повестка в военкомат, оттуда – на фронт. Необычный политический казус произошел в подмосковном городе Пушкино, где глава таджикской диаспоры Бахромжон Хасанов (по прозвищу Баха) победил на парламентских выборах и стал депутатом. Это стало тревожным звонком для власти. Хасанов родился в Узбекистане, до 17 лет жил в Таджикистане, в Россию переехал в 90-е годы, гражданство получил в 2008-м. Теперь стал народным избранником, или, как шутят наблюдатели, «новым русским». На Баху вышли бойцы «СВО» и «Русской общины» и якобы обнаружили обман в его деятельности, когда он оказывал гуманитарную помощь фронту. Депутат Пушкинского муниципального совета депутатов Бахромжон Хасанов сложил полномочия спустя четыре дня после избрания. Ему не помогло ни то, что он состоит в «Единой России», ни активная поддержка «СВО». Каков он все-таки, градус ксенофобии?
Николай Митрохин: Конфликты будут. И вопрос, какая будет реакция государства в целом, общества в целом на эти конфликты, как они будут урегулироваться. Вопрос в дальнейшей государственной реакции. Я знаю страны на постсоветском пространстве, где формально с расизмом все хорошо, никаких конфликтов там нет, никаких массовых беспорядков, никаких погромов нет. При этом почему-то в эти страны иностранцы из других стран не едут, а те, что едут, очень себя некомфортно чувствуют. И это, мне кажется, куда более серьезная проблема, чем демократические государства или не очень демократические государства, в которых есть миграция, в которых есть динамика какая-то по этой части.
Мумин Шакиров: До сих пор ни один из лидеров Центральной Азии открыто не выступил против антимигрантской политики Путина. Встанут ли они на защиту прав своих граждан, если вдруг мигранты окажутся по-настоящему разменной картой новой «национальной» политики Кремля?
Салим Султонзода, пресс-секретарь «Национального альянса Таджикистана»: На мой взгляд, то, что российское правительство прессует или, скажем так, оказывает сильнейшее давление на трудовых мигрантов, руководители стран Центральной Азии, особенно Таджикистан, не будут реагировать, пока депортация таджикских трудовых мигрантов не коснется интересов таджикского диктатора. Если таджикский диктатор Эмомали Рахмон почувствует, что возвращение трудовых мигрантов коснется его лично и это будет ему чем-то грозить, его власти, он будет искать подходы к Путину, чтобы решить этот вопрос, чтобы Россия смягчила свою политику по отношению к таджикским трудовым мигрантам.
Мумин Шакиров: На рассмотрение в Госдуму на этой неделе внесено пять законопроектов, цель которых ужесточить миграционную политику России. Пока думцы принимают репрессивные законы против граждан Средней Азии, на местах впереди паровоза бегут губернаторы и разные другие региональные начальники. Мигрантам ограничивают работу во многих сферах, включая ключевые источники их доходов.
Как изменится бизнес?
Мумин Шакиров: Дмитрий, как изменится бизнес после принятия «антимигрантских» законов?
Основной будущий конфликт в России – между героями "СВО" и мигрантами
Дмитрий Потапенко: У нас основные сферы, в которых работают мигранты, – это сфера ЖКХ. Поэтому тут даже бессмысленно говорить про некий бизнес, нужно вести речь про систему государственного управления, потому что именно в сфере ЖКХ работают основные мигранты. Стройка, где также работает большая часть мигрантов, – это абсолютно государственные холдинги. Поэтому если мы говорим про бизнес, бизнес к этому имеет весьма опосредованное отношение. В бизнесе есть хоть какая-то вариативность с точки зрения того, кого принимать на работу. Когда у вас есть потоковый, массовый наем, то это однозначно мигранты.
Какие это претерпит изменения? Говорить о том, что кто-то от них избавляется, ничего даже близко этого нет. Все, что касается вообще людских ресурсов, почему-то все время мигрантов обсуждают в отдельности от половозрастной демографической пирамиды. То есть это не совсем вещь, которая подвержена вашему влиянию. Если вы строите экономику, делаете осознанно искалеченную экономику, построенную на перекладке 120 раз плитки, или асфальта, или наведения какой-то красивости, вы будете вынуждены нанимать в большом объеме неквалифицированный труд. Все будет то же самое, как есть сейчас, только просто будет дороже. Разрешения будут дороже, экзамены будут дороже, но фундаментально ничего не поменяется. Для чего власть принимает эти законы? Основной будущий конфликт в России – между героями «СВО» и мигрантами. Миллион «эсвэошников» нужно будет куда-то направить. Где они будут работать – более-менее понятно. Получив большую зарплату, не могут потом упасть на малую зарплату. Плюс у них самосознание проявится существенно. Они будут предъявлять обществу, с точки зрения социума, совершенно другие требования. Одно дело, когда была афганская война, там было не столь много задействовано и было размазано по времени. Конфликтная ситуация уже имеет место быть. И у меня нет ни малейших сомнений, что одним из триггеров будет как раз искусственный или естественный конфликт между героями «СВО» и мигрантами. Грубо говоря, миллион против 10 миллионов. В том объеме, в котором нужно молодое поколение, его физически нет, поэтому невозможно заменить мигрантов. Если мы, извините, не плодимся, то мигранты занимают наше место. У нас мужчин нет. При таких изначально так называемых государственных подходах нация плодиться не будет, как бы это кому ни хотелось. Мало того, грохаем мужчин детородного возраста, особенно сейчас, просто физически. Напомню, у нас 38% мужчин не доживают до пенсионного возраста, до возраста 64 года.
Самый страшный антимигрантский законопроект?
Мумин Шакиров: Валентина Чупик уже 20 лет помогает мигрантам из Центральной Азии. В ее профиле в Facebook написано: бесплатно и круглосуточно, – что Валентина и делает.
Валентина Чупик: Из серии представленных законопроектов угрозу может представлять тот, что запрещает принимать детей мигрантов в школы. Школ для мигрантов не хватает, потому что в одном классе должно быть не более трех детей мигрантов. Ужесточение наказаний за организацию нелегальной миграции на самом деле мигрантам на пользу. Нам будет легче заставлять работодателей принимать на работу мигрантов официально, заставлять собственников жилья регистрировать помещения, где они живут. Остальное довольно нейтрально и повторяет уже существующие нормы. Плохо то, что приняли не сейчас, приняли в июле. В июле приняли режим высылки, расширение списка нарушений, за которые можно выслать из России, и предоставили право полиции делать это в течение 48 часов без суда.
Людей задерживают у мечетей, и поскольку они ничего не совершали, им приписывают
Мумин Шакиров: Вы имеете в виду, что рядовой участковый или сотрудник Таможенной службы с низким званием лично принимает решение и высылает человека обратно на родину?
Валентина Чупик: Даже не в этом дело. Это абсолютно коррупционный законопроект. Любой сотрудник полиции может остановить человека на улице, в метро и сказать: он подозревает его в том, что нарушает режим высылки. 48 часов это все проверяется. И периодически спрашивает, не хочет ли он «договориться», чтобы его перестали проверять и отпустили. Если человек «договариваться» упорно не хочет, можно приписать ему мелкое хулиганство, сфальсифицировать просто протокол. У меня каждую пятницу несколько сотен таких сфальсифицированных протоколов. Людей задерживают у мечетей, и поскольку они ничего не совершали, им приписывают, что они все дружно во дворе мечети громко нецензурно выражались и размахивали руками, чем создавали угрозу общественному порядку. Теперь за это можно будет депортировать. Это даст возможность огромных коррупционных раздуваний полиции.
Мумин Шакиров: Сколько человек сейчас находится в России «незаконно», по версии властей?
Валентина Чупик: Я читала – 630 тысяч. В эту цифру я не верю вообще. Это, видимо, частично недокументированные мигранты. Полностью нелегальных, по оценкам МВД, всего лишь в апреле этого года было 2300 с чем-то. То есть разница между 2 тысячами 300 и 630 тысячами не может быть объяснена ничем. Вероятно, речь идет о людях, живущих не по адресу регистрации, работающих без патента или в отраслях, запрещенных для мигрантов. Но это не нелегалы. Это люди с частичными нарушениями миграционного законодательства.
Мумин Шакиров: Как изменилось отношение к мигрантам на бытовом уровне? Фиксируете ли вы большее количество нападений?
Валентина Чупик: В апреле и мае было несколько нападений именно простых людей на мигрантов, сейчас этого нет. Есть куда более агрессивная риторика. Есть дискриминация на уровне приема на работу, когда говорят: «Мы тебя не примем официально, потому что ты мигрант». Это лишение возможности платить налоги, лишение российского бюджета поступлений, а вовсе не противодействие нелегальной миграции. Это создание нелегальной миграции. Мои коллеги говорят, что к ним изменилось отношение в быту, что их прежние друзья-славяне, русские, блондины, стали относиться к ним с подозрением.
Мумин Шакиров: Еще летом Госдума приняла законы, в которых кроме терминов «депортация» и «выдворение» появился новый термин «высылка». Как работает этот закон? Сколько уже выслано людей, исходя из того, что вы произнесли, что каждый рядовой сотрудник полиции или участковый лично принимает решение – высылать или не высылать? Вы сказали, что это зависит от состояния его семейного бюджета.
Валентина Чупик: К счастью, этот законопроект еще не работает, он вступает в силу 5 марта, через 180 дней после его подписания президентом.
Мумин Шакиров: Почему власти их стран не вступаются за своих граждан?
Валентина Чупик: Не все власти и не всех стран вступаются за своих граждан. Таджикистан – это единственная центральноазиатская страна, государственные органы которой пытаются бороться за своих мигрантов. Хуже всех вел себя до последнего времени Кыргызстан. Дай бог, с приходом нового посла будут какие-то улучшения. Кыргызстан не просто не помогал, а подставлял своих граждан. А Узбекистан не интересуется судьбой своих граждан. Обращайся, проси – реакции никакой.
