В жалобе говорится, что они испытывают давление со стороны представителей правоохранительных органов и общества. Подробнее в интервью «Азаттыку» рассказал один из представителей сексуального меньшинства Бишкека Данияр:
– Я считаю себя бисексуалом. Живу и работаю в Бишкеке. Уже пять лет, как сотрудничаю с другими ЛГБТ (лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендеры, – Прим. перев.), защищающими свои права. До этого я долгое время работал в организации «Лабрис». Сначала волонтером, потом сотрудником. В 2010 году мы организовали инициативную группу геев и бисексуалов, где я был одним из лидеров. На данный момент мы ее зарегистрировали под названием «Кыргыз Индиго» и мы тоже работаем с ЛГБТ-сообществом страны.
Ему 29 лет. О том, что он не такой как все, молодой человек понял в 23 года, когда впервые почувствовал сильное влечение к мужчинам:
– Когда разговариваю с ребятами, 80 процентов из них говорят, что всегда знали, что они – геи. Самосознание того, что им нравятся парни, пришло к ним рано, в подростковый период, а мне в таком еще возрасте нравились девочки. Я же все осознал достаточно поздно, в 23 года. Это случилось неожиданно. Мне нравились девушки. У меня были серьезные отношения с одной. Потом я встретил одного молодого человека, и понял, что влюбился...
Самые близкие друзья Данияра знают о его сексуальной ориентации. По его словам, родители и родственники тоже догадываются, но вида не подают:
– Дома об этом мы молчим, и так все понятно. Например, недавно, когда я заявил, что хочу усыновить ребенка, поэтому хочу финансово подготовиться к этому шагу, меня не спрашивали «почему». Мне кажется, в принципе, они давно все знают, потому что в двадцать девять лет многие уже имеют семьи. Ведь большинство даже не предполагает, что их ребенок может быть геем или лесбиянкой. Люди никогда не допускают даже такой мысли. Они думают, что такое возможно на Западе, там, далеко. Но не здесь и не с их сыновьями или дочерями.
По словам Данияра, представители ЛГБТ-сообщества испытывают моральное давление со стороны других людей и своих семей, а от правоохранительных органов – силовое и материальное притеснения. Общественная организация, в которой работает наш собеседник, каждый год отправляет отчет в международные организации. До 80% жалоб в них связаны с произволом сотрудников следственных органов:
– Если сотрудники милиции видят, что перед ними – гей, они начинают его шантажировать: «Мы расскажем об этом вашим родителям, однокурсникам или коллегам по работе, если вы не дадите нам денег». Большинство парней ведутся на это, потому, что молодые. Милиционеры говорят им, что есть статья за мужеложство, а они не знают, что ее давно нет. Те манипулируют их внутренними переживаниями, поэтому ребята готовы отдать любые деньги, чтобы уйти. А если гей попадает в РОВД, неважно по какому делу, работники начинают его унижать, морально и психологически. Были случаи принуждения вступления в сексуальный контакт. Для меня странно, что милиционеры сами говорят: «Как ты, будучи мужиком, занимаешься сексом с мужчиной», а сами тоже вступают в такие связи. При этом для них это считается нормальным.
Из-за сильного общественного и семейного прессинга, а также давления правоохранительных органов представители сексуальных меньшинств в Кыргызстане не могут открыто заявлять о себе. В Бишкеке существует специальный ночной клуб. Большинство из них могут открыто собираться там и в других подобных местах. В этом отношении, по словам Данияра, сложнее всего сельской молодежи:
– Они пытаются приехать в Бишкек. Но не всем это удается. Те, кто остается в селе, вынуждены всю жизнь скрывать правду о себе. Они глубоко несчастны в своей жизни. Они делают несчастными и своих жен, потому, что вынуждены вступать в традиционные брачные отношения.
– Какая разница, кто с тобой в постели – мужчина или женщина – если он взрослый, дееспособный и находится с тобой не насильно, а по любви? – продолжает он. – Мы вряд ли отойдем от этих стереотипов. Но есть другая часть молодежи, которая более осознанно подходит к вопросам сексуальности и эмоциональной привязанности. Меня это очень радует. Они в социально-политической жизни страны многое делают. Ситуация меняется, правда, очень медленно. Но даже эти шаги вдохновляют.
По словам Данияра, нужно еще много времени, чтобы кыргызское сообщество приняло людей нетрадиционной сексуальной ориентации. В Кыргызстане нет законов, ущемляющих права ЛГБТ. «Но было бы неплохо, если бы приняли закон, запрещающий преследование таких людей по сексуальному признаку», – добавил он.
В будущем Данияр намерен создать семью:
– Каждый хочет иметь вторую половину и детей. Откровенно говоря, я вижу свою старость в другой стране, потому, что мне там будет легче жить и зарабатывать на содержание своих близких. Только из-за этого. Возможно, у меня жизнь другая, и семья будет не такая, как у всех. Многие уезжают в Россию или Казахстан, потому, что там чуть-чуть легче, чем у нас.
С каждым годом растет число молодых людей, осознающих свою сексуальную особенность. В 1990 годы они объединились для защиты своих прав в ЛГБТ-сообщество. До этого они вынуждены были скрывать свою сексуальную ориентацию, потому, что в советский период гомосексуальные отношения карались законом.
Эксперты отмечают, что раньше у кыргызов не было таких понятий как «гей», «лесбиянка» и «бисексуал», поэтому нет схожих слов для их перевода. На Западе никто не удивляется, когда видит лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Во многих странах мира разрешены однополые браки, и даже усыновление детей людьми, состоящими в таких отношениях.
Элиза Кененбаева, Кыргызская служба радио Свобода/Свободная Европа
– Я считаю себя бисексуалом. Живу и работаю в Бишкеке. Уже пять лет, как сотрудничаю с другими ЛГБТ (лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендеры, – Прим. перев.), защищающими свои права. До этого я долгое время работал в организации «Лабрис». Сначала волонтером, потом сотрудником. В 2010 году мы организовали инициативную группу геев и бисексуалов, где я был одним из лидеров. На данный момент мы ее зарегистрировали под названием «Кыргыз Индиго» и мы тоже работаем с ЛГБТ-сообществом страны.
Ему 29 лет. О том, что он не такой как все, молодой человек понял в 23 года, когда впервые почувствовал сильное влечение к мужчинам:
– Когда разговариваю с ребятами, 80 процентов из них говорят, что всегда знали, что они – геи. Самосознание того, что им нравятся парни, пришло к ним рано, в подростковый период, а мне в таком еще возрасте нравились девочки. Я же все осознал достаточно поздно, в 23 года. Это случилось неожиданно. Мне нравились девушки. У меня были серьезные отношения с одной. Потом я встретил одного молодого человека, и понял, что влюбился...
Самые близкие друзья Данияра знают о его сексуальной ориентации. По его словам, родители и родственники тоже догадываются, но вида не подают:
– Дома об этом мы молчим, и так все понятно. Например, недавно, когда я заявил, что хочу усыновить ребенка, поэтому хочу финансово подготовиться к этому шагу, меня не спрашивали «почему». Мне кажется, в принципе, они давно все знают, потому что в двадцать девять лет многие уже имеют семьи. Ведь большинство даже не предполагает, что их ребенок может быть геем или лесбиянкой. Люди никогда не допускают даже такой мысли. Они думают, что такое возможно на Западе, там, далеко. Но не здесь и не с их сыновьями или дочерями.
По словам Данияра, представители ЛГБТ-сообщества испытывают моральное давление со стороны других людей и своих семей, а от правоохранительных органов – силовое и материальное притеснения. Общественная организация, в которой работает наш собеседник, каждый год отправляет отчет в международные организации. До 80% жалоб в них связаны с произволом сотрудников следственных органов:
– Если сотрудники милиции видят, что перед ними – гей, они начинают его шантажировать: «Мы расскажем об этом вашим родителям, однокурсникам или коллегам по работе, если вы не дадите нам денег». Большинство парней ведутся на это, потому, что молодые. Милиционеры говорят им, что есть статья за мужеложство, а они не знают, что ее давно нет. Те манипулируют их внутренними переживаниями, поэтому ребята готовы отдать любые деньги, чтобы уйти. А если гей попадает в РОВД, неважно по какому делу, работники начинают его унижать, морально и психологически. Были случаи принуждения вступления в сексуальный контакт. Для меня странно, что милиционеры сами говорят: «Как ты, будучи мужиком, занимаешься сексом с мужчиной», а сами тоже вступают в такие связи. При этом для них это считается нормальным.
Из-за сильного общественного и семейного прессинга, а также давления правоохранительных органов представители сексуальных меньшинств в Кыргызстане не могут открыто заявлять о себе. В Бишкеке существует специальный ночной клуб. Большинство из них могут открыто собираться там и в других подобных местах. В этом отношении, по словам Данияра, сложнее всего сельской молодежи:
– Они пытаются приехать в Бишкек. Но не всем это удается. Те, кто остается в селе, вынуждены всю жизнь скрывать правду о себе. Они глубоко несчастны в своей жизни. Они делают несчастными и своих жен, потому, что вынуждены вступать в традиционные брачные отношения.
– Какая разница, кто с тобой в постели – мужчина или женщина – если он взрослый, дееспособный и находится с тобой не насильно, а по любви? – продолжает он. – Мы вряд ли отойдем от этих стереотипов. Но есть другая часть молодежи, которая более осознанно подходит к вопросам сексуальности и эмоциональной привязанности. Меня это очень радует. Они в социально-политической жизни страны многое делают. Ситуация меняется, правда, очень медленно. Но даже эти шаги вдохновляют.
По словам Данияра, нужно еще много времени, чтобы кыргызское сообщество приняло людей нетрадиционной сексуальной ориентации. В Кыргызстане нет законов, ущемляющих права ЛГБТ. «Но было бы неплохо, если бы приняли закон, запрещающий преследование таких людей по сексуальному признаку», – добавил он.
В будущем Данияр намерен создать семью:
– Каждый хочет иметь вторую половину и детей. Откровенно говоря, я вижу свою старость в другой стране, потому, что мне там будет легче жить и зарабатывать на содержание своих близких. Только из-за этого. Возможно, у меня жизнь другая, и семья будет не такая, как у всех. Многие уезжают в Россию или Казахстан, потому, что там чуть-чуть легче, чем у нас.
С каждым годом растет число молодых людей, осознающих свою сексуальную особенность. В 1990 годы они объединились для защиты своих прав в ЛГБТ-сообщество. До этого они вынуждены были скрывать свою сексуальную ориентацию, потому, что в советский период гомосексуальные отношения карались законом.
Эксперты отмечают, что раньше у кыргызов не было таких понятий как «гей», «лесбиянка» и «бисексуал», поэтому нет схожих слов для их перевода. На Западе никто не удивляется, когда видит лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Во многих странах мира разрешены однополые браки, и даже усыновление детей людьми, состоящими в таких отношениях.
Элиза Кененбаева, Кыргызская служба радио Свобода/Свободная Европа