Рассказывая о частичной мобилизации, министр обороны России Сергей Шойгу привел и конкретные цифры: он утверждает, что Россия с начала полномасштабного вторжения в Украину потеряла лишь около шести тысяч солдат, тогда как потери Украины составили около 100 тысяч, но при этом в России собираются мобилизовать 300 тысяч человек.
Как будет проходить эта мобилизация, возможно ли осуществить ее оперативно и насколько приведенные Шойгу цифры могут соответствовать действительности, в эфире Настоящего Времени рассказали военные аналитики Кирилл Михайлов и Ян Матвеев.
Кирилл Михайлов: "Нажатие кнопочки "мобилизация" не решит проблему разницы боевого духа"
— Если говорить о потерях, те цифры, которые озвучивает Шойгу – около шести тысяч человек погибшими, – по-вашему, эта цифра соответствует действительности?
— Конечно, нет. Она меньше, чем то количество, о котором говорят "Медиазона", BBC и так далее – у них насчитано уже 6600, если я не ошибаюсь. И это те, кто документально подтвержден по некрологам и так далее. Реально их может быть вдвое, втрое больше. Учитывая, что в эти подсчеты входят только военнослужащие и сотрудники официальных силовых российских ведомств, "ЧВК Вагнера", то мобилизованные в так называемых "ЛНР", "ДНР" туда не входят. Если говорить о реальных потерях, то последние оценки западной разведки, которые были еще до начала масштабных украинских контрнаступлений, говорили про 20-25 тысяч, может быть даже больше. Это кажется относительно правдоподобно. Конечно, эти совершенно безумные украинские потери, которые называет Шойгу, тоже не соответствуют действительности.
— Шойгу называет около 100 тысяч погибшими и ранеными.
— Убитыми 60 тысяч и 49 тысяч ранеными. Во-первых, чтобы количество раненых было меньше количества убитых – это совершенно невозможно. Это даже обсуждать не стоит. А сам порядок – очевидно, что на самом деле погибших украинских военных гораздо меньше. Называли цифру в девять тысяч. Понятно, что значительная часть еще числится пропавшими без вести. Можно говорить, что Украина потеряла более 10 тысяч военнослужащих и других сотрудников силовых ведомств. Насколько более – нам сказать сейчас сложно.
— Если разбираться в заявлениях Шойгу, если такие потери у украинской армии, то зачем, как вы думаете, мобилизовать 300 тысяч человек в России?
— Они это объясняют тем, что, во-первых, якобы воюют с блоком НАТО, хотя мы до сих пор не видим каких-то натовских серьезных наступательных вооружений. В первую очередь танков, боевых машин пехоты – в основном это все советского образца из стран бывшего социалистического блока, бывшего Варшавского договора. Хотя, конечно, артиллерия играет роль, которая поставляется.
Здесь, конечно, очень важен именно украинский боевой дух, который помогает им побеждать и делать такие впечатляющие операции, как харьковская, и, скорее всего, мобилизация в данном случае нужна в первую очередь для того, чтобы украинцы не смогли повторить успех Харьковской области, когда сил на фронте было элементарно недостаточно, чтобы организовать какое-то сопротивление. И это, конечно, наложилось на все недостатки в российском командовании, на все недостатки с подготовкой и так далее. И с этой жесткой иерархической системой, которая не в состоянии принимать самостоятельные низовые решения. И чтобы предотвратить подобные катастрофы, наверное, и нужна сейчас для Кремля мобилизация. Вопрос в том, что она не решает другие проблемы: превосходство Украины в высокоточных боеприпасах, превосходство в разведке благодаря как разведывательным данным от НАТО, так и патриотически настроенным гражданам на оккупированных территориях, превосходство в боевом духе и, главное, превосходство в политической мобилизации нации.
Сколько бы приказов о мобилизации ни подписывалось, заставить большую часть российского общества гореть желанием повоевать и быстрее кого-нибудь убить, а также жертвовать на это свои личные средства, время, жизнь и что угодно, – в одночасье указами это не делается. В то время как большая часть Украины мобилизована сейчас на защиту своей родины. И все, кого я знаю, так или иначе делают что-то, чтобы помочь беженцам или армии. Получается, что нажатие кнопочки "мобилизация" вот эту серьезную проблему разницы боевого духа, разницу в готовности воевать не решает.
— Сейчас мы знаем количество тех, кого собираются мобилизовать, – 300 тысяч человек. При этом Путин сегодня вновь сказал о том, что целями объявленной спецоперации является защита Донбасса, что якобы практически полностью россиянами взята под контроль Луганская область, хотя это не так – мы знаем, что Белогоровку освободили, – что продолжаются бои в Донецкой области. Но при этом он ничего не сказал ни про Херсонскую область, ни про Запорожскую область, где тоже идут бои. Можно ли оценивать, эти 300 тысяч человек – это достаточное количество мобилизованных именно для боевых действий в двух областях Донбасса – или все-таки этих людей хватит в том числе и на боевые действия в других регионах?
— Я не думаю, что подготовленные мобилизованные части будут в состоянии организовать какое-то эффективное наступательное действие просто по факту того, что такого количества для этого недостаточно. Понятно, что все-таки уровень подготовки и уровень вооруженности, потому что единовременно изыскать столько техники вряд ли возможно, – все это будет оставлять желать лучшего. Я думаю, что логично, что они будут использоваться для каких-то оборонительных действий. Логично, что можно ожидать каких-то попыток наступления в Донецкой области, в Запорожской области.
С другой стороны, если посмотреть на конфигурацию всех этих референдумов, то оккупационные власти Запорожской и Донецкой областей, разумеется, заявляли, что они будут приняты в состав России в полном объеме – то есть в украинских границах Запорожской и Донецкой областей – а это будет означать, что город Запорожье, Славянск, Краматорск и другие населенные пункты фактически, с точки зрения российского режима, станут территорией России, которая на данный момент оккупирована Украиной. Поэтому я бы ожидал каких-то попыток оккупировать и эти территории.
Но здесь же, конечно, вопрос в возможностях и в способности эффективно и продолжительно наступать. Мы видели, как наступает российская армия, даже с наличием какого-то определенного количества донецких и луганских мобилизованных. Это была северодонецкая и лисичанская операция, которая длилась два месяца – не меньше – и закончилась только занятием двух не самых крупных городов. Цели по разгрому украинских войск не были достигнуты.
Точно так же понятно, что даже оккупация Донецкой области не приведет к поражению Украины, если мы на минуту представим, что это будет возможно. И в любом случае для того, чтобы оккупировать какие-то другие территории Украины в значительном количестве, мобилизации недостаточно. Необходима полная перестройка всей российской армии, чтобы она научилась воевать так, как украинская. А это, конечно, [очень сложно] в условиях подавленного боевого духа, в условиях закостенелости всей российской системы, в условиях того, что всем руководят паркетные генералы, у которых боевой опыт до специальной военной операции в лучшем случае выражался в командовании очень ограниченными силами в Сирии против очень слабого, разрозненного противника. Вряд ли можно ожидать, что такие какие-то серьезные наступательные операции они будут способны организовать.
Ян Матвеев: "Нужны БМП, БТР, БМД, танки. Где это все взять?"
— Шойгу собирается мобилизовать 300 тысяч резервистов. Сколько времени эта мобилизация займет? Когда эти люди начнут прибывать на фронт?
— Я думаю, что механический сбор людей может пройти достаточно быстро – это неделя, может быть две, если они приложат к этому усилия. Это же будет проходить, вероятно, по многим регионам России, возможно, даже по всем. Будут какие-то квоты: один регион столько человек поставляет, другой регион – столько. Это не значит, что 300 тысяч человек возьмут в одном месте.
Затем потребуется некое обучение. Я бы сказал, что даже на минимальное обучение нужно не меньше месяца. Но мы знаем, что до этого российская власть бросала добровольцев, во всяком случае они называли их добровольцами, вот эти все добровольческие батальоны даже через две недели после того, как их собрали. Так что тут можно ожидать всего. Но я бы, наверное, назвал реальные сроки со всем этим – это минимум месяца два. Потому что есть еще проблема с логистикой всех этих людей. Допустим, набрать их во Владивостоке – их же потом не самолетами, наверное, будут перебрасывать, а железной дорогой. Это неделя. То есть на все уйдет не меньше двух месяцев, чтобы только перебросить всех этих резервистов в зону военных действий. Но это не значит, что они сразу же попадут на фронт, потому что до фронта их тоже нужно довезти. А мы знаем, что у российской армии очень большие проблемы с логистикой, и нет никакой причины, чтобы сейчас эти проблемы внезапно исчезли, потому что призвать 300 тысяч человек – это не значит призвать 300 тысяч грузовиков, которые будут возить этих людей или возить снаряды. Грузовиков, которых сейчас в российской армии банально не хватает.
— Вы можете перечислить эти проблемы с логистикой, которые вы упоминаете?
— Самое главное – это то, что российская армия изначально выстроена по советской схеме, где логистике уделяется меньшее внимание, особенно обычной сухопутной логистике по автодорогам. Большее внимание уделяется железнодорожной логистике. И в целом эта логистика выстроена для оборонительных действий, а не для наступательных. Для сравнения – на российского солдата в российской армии приходится меньше обеспечивающих сил, чем, скажем, в армии НАТО. И это очень сильно мешает российской армии все эти месяцы войны, и это не было критически исправлено.
Второе. Из-за коррупции и беспорядка то, что должно быть на бумаге, не исполняется. И на какие-то, как кажется российской армии, менее важные, менее яркие вещи уделяется еще меньше внимания. Условно, когда приходит проверка, важно, чтобы у тебя стояло 10 танков, потому что это танки, или 10 орудий. А есть ли 10 грузовиков и все ли они ездят – это уже вопрос второй. Поругают немножко за то – и ладно. И на это не обращается внимание. А на войне это, естественно, имеет ключевое значение.
И самое главное – Украина оказывает воздействие на российскую логистику. Обстрелы складов, обстрелы путей снабжения и так далее. Российская логистика очень сильно страдает от этого, мы это видим. Это одна из ключевых причин этого стремительного отступления российской армии из изюмского котла, из Харьковской области.
И, конечно, сейчас встает очень большой вопрос: а как вы будете все это делать? Ну личный состав вы наберете, а дальше что? Это если еще не вспоминать про технику. Ведь в современной войне пехота не воюет без техники. Это не Вторая мировая война и уж точно не Первая мировая, где можно просто взять и 100 человек строем послать на позиции противника. Им нужны БМП, БТР, БМД, танки. Где это все взять?
— Триста тысяч человек должны на чем-то воевать. У России в запасах в Забайкалье, на Дальнем Востоке, на военных полигонах на всей территории есть сейчас оружие, чтобы обеспечить этот кадровый состав?
— Точно на этот вопрос могли бы ответить, наверное, какие-то генералы, которые за это отвечают. Естественно, у меня надежной информации нет. Но по косвенным признакам, по тому, что отправляли в Украину все эти полгода, мы видим, что нет. Если отправляют танки Т-62, простите, – это значит только то, что нет танков Т-72, чтобы их отправить, или хотя бы Т-64. Это все не просто так происходит.
— Объясните нашим зрителям, которые ничего не понимают в танках. Это модели разной степени старости?
— Да. В советской системе Т-62 – это танк 1962 года, а Т-72 – это танк 70-х. Надо понимать, что танк Т-62 – это все-таки переходная машина от времен Второй мировой войны к более-менее современным танкам. Если, например, танки Т-64, Т-72, Т-80 – это уже что-то вроде начальных Abrams, против которых, по сути, должны были воевать в военной советской теории, и они им по параметрам примерно соответствовали с разными допущениями, то Т-62 – это танк прошлого поколения. Это как, например, есть более-менее современные "жигули", например "восьмерка", а есть "копейка", есть "Москвич-412". Вот Т-62 – это даже хуже, скорее как "Победа". Совсем устаревшая техника.
— Вчера мы видели инициативу в Госдуме, которая еще не подписана президентом, не подписана Советом Федерации, хотя, наверное, это произойдет уже скоро. Вот эти поправки в Уголовный кодекс, в том числе о 10 годах тюрьмы за сдачу в плен, – на кого они, по-вашему, направлены и как они повлияют на мобилизационные инициативы россиян, которых будут призывать?
— Мы вчера с разными аналитиками долго это обсуждали. Изначально, конечно, это все выглядело так, что это направлено против отказников. Не именно про сдачу в плен, а там еще есть про покидание позиций, дезертирство. Войны нет – Путин все еще не объявил именно войну. Мобилизацию вроде как объявил, а войны нет.
— Военного положения нет, которое тоже есть в этих поправках.
— Да. Соответственно, всякие военные правила не очень действуют. Поэтому российская армия, например, не знала, что делать с отказниками. Поэтому после всяких скандалов их чаще всего отпускали домой. Они реально могли уехать. Мне кажется, что все эти меры, конечно, направлены прежде всего на то, чтобы был механизм репрессий против тех, кто уже воюет, и, соответственно, тех, кто будет мобилизован. Им так и будут говорить: "Увидим, что ты хочешь пойти в плен, – схватим тебя и на 10 лет в тюрьму". Может быть, даже поводом для этого будет просто намерение пойти в плен. "Будешь отказником – точно так же: посадим тебя в тюрьму", – или что-нибудь такое. Это, конечно, прежде всего для запугивания. Естественно, они не будут тысячи людей пытаться тащить в тюрьму – это просто нереально. Но для запугивания это, наверное, даже будет работать.