Самое обсуждаемое событие в русскоязычных медиа – интервью, которое Иван Колпаков, Тихон Дзядко, Михаил Зыгарь и Владимир Соловьёв (нет, не "тот" Соловьёв, а журналист "Коммерсанта") взяли у Владимира Зеленского.
Интересно, что в "Коммерсанте" текст в итоге не вышел, а Роскомнадзор начал запрещать интервью и запугивать СМИ ещё до публикации где бы то ни было.
Послушал интервью Зеленского. Это очень яркое событие. Ясно, что Зеленский уже 30 дней спит по два часа в сутки, но он решил выйти на разговор в тяжелом недосыпании - о чем и сказал прямо в середине интервью. При этом он совершенно ясно сформулировал свои позиции в ходе этой полуторачасовой беседы. Он ответил на вопрос о "шести пунктах Эрдогана", об участии Абрамовича и других закулисных контактах, о том, как он видит процесс заключения мирного договора, он аргументировал свою позицию по нейтральному статусу и т.д. И это было очень интересно, потому что он в каждом вопросе не "крутит", а полностью уходит от риторики, - к чистой политике. Но главное для меня в этом интервью даже не это, поскольку позиции мне были ясны и ранее. Главное, что он говорил с позиций боли, эмоции - он говорил о том, что трудно примириться с равнодушием российского народа к этой агрессии, о том, что он не может понять, почему города ровняют с землей, почему семьи обречены "бежать дважды", он с болью говорил о детях, которых вывозят из Мариуполя в Россию, но не дают вывезти их в Украину. И при этом он все равно проводил несколько раз отчетливое различие между теми русскими, которые осуждают эту войну и Кремлем. Он пытался эмоцией достучаться до русских сердец, несколько раз повторяя, что Кремль сам уничтожает и двуязычие в Украине и культурные связи, порождает такую ненависть к русским, которую сам Зеленский не одобряет, но остановить ее невозможно. Удивительно и то, что он согласился говорить с российскими журналистами (согласился даже с включением в состав группы журналиста из "Коммерсанта") и несколько раз подчеркнул, что не считает огульно всех российских журналистов частью машины агрессии. Это очень пронзительное интервью, наполненное желанием скорейшего мира, который, к сожалению, невозможен.
Дай ему, Господи, сил. Выдержать такое 30-дневное напряжение трудно. И еще тяжелее сохранить открытость, не перейти к голой риторике ненависти. А он - тем менее - продолжает говорить на языке "человеческой нормы", открытости, боли, искренности.
Очень хорошо понимаю, почему Роскомнадзор требует от российских СМИ отказаться от публикации интервью с Зеленским, которое сегодня взяли у него Муратов, Зыгарь, Колпаков, Дзядко и Соловьев("Ъ").
Если его послушать, а ещё лучше посмотреть, станет еще яснее, - куда, в какую страну зашла и там завязла российская военная машина, кто там ей противостоит, и что нас всех россиян и украинцев ждёт на многие поколения вперёд…
Тоска и ужас.
Но смотреть и слушать надо.
Хотя бы потому, чтобы увидеть живого, чувствующего, но бесконечно усталого человека из поколения свободных, совершенно постсоветских людей.
Таким как я, они годятся в дети…
Совершенно очевидно, что Зеленский, давая интервью Зыгарю и др., ясно понимает. что через них обращается к меньшинству России (в этом контексте могу слово "Россия", употребить) ее лучшей, но меньшей части. Им ничего. в сущности, объяснять не надо. но с ними можно поделиться, им можно даже пожаловаться. Интервьюеры считают, что смогут его речь донести до многих: не большинства, но многих, а это, увы, не так. По причинам и технологическим, и тем, о которых Зеленский сказал (или хотел сказать). Случилось так, что русский язык большинства превратился в отравленный колодец, и ситуация имеет простейшую бытовую аналогию: на кухне рядом с водопроводным краном стоит еще один, маленький, из которого течет отфильтрованная вода. Но много ли таких кухонь, многие ли понимают. что из водопровода пить нельзя, и затрудняются эти фильтры устанавливать. И еще: если когда-нибудь будет снят фильм или сериал про про войну в Украине (их множество будет), обязательно я бы ввел туда такой эпизод: Зеленский, сам себя играя, договаривается с сидящим за кадром ассистентом: "Я буду иногда русские слова забывать. а ты мне подсказывай".
Хотя Зеленский давал интервью тщательно отобранным российским журналистам, долго решавшим, кого позвать в свою компанию, а кому отказать, еще одним действующим лицом был российский президент, почти наверняка смотревший это интервью в своём бункере на такой глубине, чтобы ядерная бомба, сброшенная ему на темечко, отозвалась бы ласковым шелестом кисейной занавески на окне и легким дребезжанием блюдечка с чашкой на подоконнике.
Почти наверняка Зеленский думал об этом и поэтому говорил так, чтобы любому была понятна разница между тоном человека, который даже в беде не переходит на несносный пафос и не открывает дверь для сильных эмоций, и тем, в ком человеческое давно истреблено как предательский запах подмышек, а если и пробивается ненароком, то блатным фальцетом. Это вообще откровение чуть ли ни с первого дня войны: украинцы и их президент говорят по преимуществу со спокойной отчетливостью и достоинством, будто бы знают что-то о будущем и немного стесняются его, а говорящие головы страны-агрессора с напыщенностью и избыточной эмоциональностью плохих провинциальных актёров, знающих, что им никто не верит. И с этим уже ничего не поделать.
Зеленский, конечно, принципиально отличается от Путина. Он никого из себя не строит, не пытается выглядеть круче, чем он есть. А ещё он не скрывает, когда в чём-то сомневается, честно признаётся, если что-то не знает. Короче живой человек, а не машина.
Удивительно, но при всей свой человечности, Зеленский в последний месяц неоднократно демонстрировал нечеловеческую личную храбрость; в то время как Путин - при том, что он все двадцать лет до этого выступал в роли такого сверхчеловека, эдакого супергероя - никакой храбрости не проявил. Ну если не считать общения со стюардессами.
В общем, это разгромная победа человеческого естества над сконструированной политтехнологами и административным аппаратом политической фикцией.
Думаю, в следующем году Зеленский получит Нобелевскую премию. Это будет тот самый редкий случай, когда в выигрыше окажется не награждённый, а премия и комитет её присвоивший.
это были удивительные полтора часа. нет, они не подарили надежды на то, что мир может починиться. но подарили нечто, похоже, более важное – смысл.
смысл важен. достоинство важно.
мир без них не очень-то и нужен.
спасибо за эти полтора часа.
считаю буквы V и Z реабилитированными при жизни.
Написала вчера в комментариях у Татьяны Малкиной, что Зеленский прекрасный артист, и все обиделись. Он, мол, не артист, а великий человек, герой и все такое. И говорил искренне, живо и с личной болью.
Надо было, раз уж пишу, писать подробнее: что прекрасный и профессиональный артист - это человек, который блестяще владеет телом, голосом, интонацией, может протащить мысль в длинном монологе, находится в отличной физической форме и не разваливается, даже если живет в аду и не спал месяц. Собственно, все это Зеленский и демонстрирует. Он публичный политик, быть артистом - это его работа, и он это работу делает идеально.
А ещё артист вообще-то и должен говорить искренне, живо и с личной болью. Быть личностью, иметь свои мысли в голове, эмпатию и свободу. А те, сравнение с которыми обижает Зеленского, они не прекрасные артисты, а попугаи, куклы и петрушки картонные.
Зеленский, очевидно, порядочный человек и профессионал на своём месте. Это не чудо, это норма!
А все (ок, многие) почему-то хотят во власти видеть героев, святых и мучеников. Жанну д’Арк все хотят. Мессию. Отца народов. Только вот беда: Мессии и отцы народов обычно не ставят закон выше личного представления о добре, зле и величии нации, и со своей должности уходят только на крест, в бункер или к Кремлёвской стене.
Интервью Зеленского российским журналистам, как бы его ни оценивали коллеги и зрители – очередной гвоздь в крышке гроба с останками имиджа Путина. Еще один шаг к полному обнулению создававшегося 22 года образа.
Полеты со стерхами, каталки на подлодке, дефиле топлесс на лошади, погружения с аквалангом, дзю-до, хоккей – все коту под хвост. И все за один месяц войны.
Как бы ни старался Роскомнадзор, это интервью увидят миллионы (те самые, которые «одобряют и поддерживают»), как миллионы видели, слышали и пересылали друг другу в вотцапе видеообращения президента Украины из разных точек Киева.
Конечно, очень многие в России Зеленского открыто или тайно ненавидят. За то, что «молодой да ранний», «из комедиантов в президенты», вчера «клоун», а сегодня для всей планеты герой. Но все, кто умеет мыслить и сравнивать, все, кто не превратился в оскотинившихся zомби, увидят сильного лидера единой нации.
Молодого, но уже много испытавшего, искреннего, но не наивного, уставшего, но выносливого. Способного ошибаться и признавать ошибки, переживать, испытывать боль и радость, человека, который, будучи профессиональным актером, может позволить себе быть собой. Живого, свободного, настоящего, открытого.
Россияне увидят политика, который прошел испытание властью и остался человеком, став подлинным национальным лидером. Не назначенным придворными пиарщиками-лизоблюдами, а сделавшим себя сам и признанным таковым народом в момент тяжелейшего для своей страны исторического вызова.
Посмотрев на Зеленского, они вспомнят Путина – и вне зависимости от политической ориентации, созерцая этот «двойной портрет», погрустнеют от контраста. А многие в глубине души позавидуют украинцам.
Зеленский с первого дня выигрывал информационную войну у Владимира Владимировича, выступая с ежедневными роликами из Киева, пока кремлевская администрация не могла родить ничего лучше, чем обращение про каких-то наркоманов. А сегодня он пробил ему такой пенальти с этим интервью именно российским СМИ, что косяк Филимонова-99 смотрится детской ошибкой.
Володин, Кадыров, Мединский - странный набор имен бывших людей, которые каждый день рассказывали, будто президент Украины бежал то ли в Польшу, то ли в Австрию, а получали в ответ новый привет с Банковой.
И любой нормальный человек видит президента, переживающего за каждую потерянную жизнь, и президента, который с видом zомби сообщает, будто «операция по денацификации идет четко в рамках заранее запланированных графиков».
У одного боль за тысячи погибших гражданских, больше сотни убитых детей, снесенный Мариуполь, у другого - тысячи погибших военных, из которых он в лучшем случае признает каждого пятого, если не десятого.
Все мы в детстве читали примерно одни книжки и одни учебники истории и знаем из них, что zло не может победить. А кто сейчас zло - всем понятно.
Авторы интервью попали под злобную критику с условно "прокремлёвской" стороны.
Давайте так: вот многие обсуждают, морально ли и профессионально ли поступили журналисты ряда изданий, большинство из которых иноагенты, взяв и публикуя интервью с Зеленским.
Ну, во-первых, что с этих ребят взять, они "воюют" на своей стороне. В этом смысле всё логично.
Во-вторых, использовали ли их для продвижения специфической повестки информационой войны против России? Да, использовали.
Помимо их воли? На этот вопрос должен ответить каждый из них сам.
С точки зрения российского гражданского общества, которое, несмотря на усилия наших западных партнёров, не снизило, а увеличило поддержку Владимира Путина, думаю, что брать интервью было сомнительной инициативой.
В свое время была популярна тема в журналистских кругах - а можно ли брать интервью у Гитлера?
Некоторые представители нашей местами древнейшей (увы) дали ответ: да, можно.
Но дно даже не здесь.
Можно ли брать интервью у Гитлера и не спросить его про Освенцим? – вот как звучит сейчас новая версия вопроса.
Зыгарь, Соловьев (Коммерсант), Дзядко, Колпаков отвечают – да, конечно.
Испанский стыд.
Но многие недовольны их работой и с "оппозиционного" фланга.
Качество работы людей, которые брали интервью у Зеленского, настолько ниже плинтуса, что даже ругаться не хочется. Я ничего не ждал, не на них там смотреть собирался, спасибо их редакциям за то, что они добыли эту возможность для Зеленского фактически импровизированно поговорить полтора часа через голову интервьюеров по-русски с условными нами, но вообще это лишний аргумент в пользу того, что пропасть должно совсем все, чтобы этот период российской истории наконец закончился.
Здесь, как и в Кремле, тоже нет места женщинам, морали, нравственности, да хотя бы элементарному сочувствию. Что уж говорить о более сложных вещах вроде осознанности и ответственности. Начать интервью с шуточки про "окончательно решить вопрос Владимира Зеленского" (шутка того же качества, что и давний, позабытый теперь фейл Урганта в передаче "Смак" с его "порубил лук, как красный комиссар украинских крестьян"). Продолжить интервью вопросом, когда же украинцы и россияне смогут снова жить дружно – одинаково бестактным, неуместным сейчас – и бесконечно унизительным в контексте вечности. Как Путин отказывает в субъектности Украине. Так русские либералы отказывают в субъектности России.
Это тупик, бессилие, черная дыра. Эта катастрофа, которая началась с борьбы за русский язык, русскую культуру, русский мир — на самом деле и есть живое воплощение агонии русской культуры, языка, мира.
Неспособности ничего осознать. Ничего создать. Ничего придумать.
Симптоматично, что и условная власть, и условная оппозиция думает, спит и видит, мечтает только об одном – одобрении (чуть не написал "удобрении") условного Запада. Только там, где Путин занимается принуждением к любви (называя это принуждением к миру), пытаясь увлечь красавицу насильно, руководствуясь принципом "он уважать себя заставил", – то те, кто как бы против Путина, то же самое уважение, принятие клянчат, ползая на коленях.
Ах, только оставьте наши карточки.
Ах, не лишайте нас Парижу.
Ах, только не кэнселите культуру (то есть нас самих — и ничего, никого, кроме нас самих).
Все свои завывания, все ресурсы, все минуты на беседу с Зеленским они тратят на мольбы о своей будущей жизни. Не понимая, что их время закончилось. Все. Стоп, машина. Они со своей ролью не справились. Они персонально подвели русскую культуру. Дальше русская культура будет справляться – или не справляться – без них.
Интервью Зеленского – потрясающий приговор маскулинной и колониальной русской культуре, самовлюбленной и самоуверенной до тошноты.
Почему "Дождь" не смог сообразить, что на месте Дзядко должна была быть Котрикадзе? Но нет, победила маскулинность.
Вокруг гендерного состава беседы развернулась ожесточённая дискуссия в разных социальных сетях, всю её мы привести просто не в состоянии, отметим вот этот резонансный реплай Романа Доброхотова (впрочем, там тоже огромный тред, его можно прочесть и целиком).
Этот аргумент про почему у Зеленского взяли интервью пять мужчин – толкает главный редактор издания, у которого на днях журналистка погибла в Киеве, выполняя редакционное задание. Оксана Баулина.
Опять у нас мужчины "просто более лучшие"🙄🙄🙄.
Интервью у Зеленского должна была брать крутейшая Костюченко, например. Но она сейчас делает репортажи под градами, пока 5 мужиков просто сидя дома "прилагают больше усилий".
С одной стороны, я сейчас резко против внутренних срачей, мы и так сейчас ослаблены, а делаем одно правое дело. И мы не знаем, были ли там другие журналистки, издания которых соскочили в последний момент. И само интервью важное и нужное, а остальное уже как бы потом.
С другой стороны, это настолько дискриминационной, шовинистический, и главное, классически патриархальный, как все путинское идеологическое дерьмо, комментарий Доброхотова, что ну нет. Мне стыдно за него.
Впрочем, напоминают в качестве компромисса, – главное по-прежнему в фигуре и словах Зеленского, а не его собеседников.
Ильшат Зарипов, Радио Свобода
