Камолуддин Абдуллоев, историк
Новость о том, что признанная ООН террористической, организация Талибан установила свою власть над Афганистаном и полна решимости провозгласить себя Исламским Эмиратом вызвает тревогу во всем мире.
Эксперты предупреждают политиков о возможном «эффекте домино», то есть проникновении терроризма, воинствующего радикализма, ваххабизма, панисламизма – всего того, что ассоциируется с талибаном - через границы сначала в соседние страны, а потом дальше.
На «теорию домино» ссылались США, когда развязали войну против режима Хо Ши Мина во Вьетнаме в 1955 г., полагая, что если дать ему утвердится, то коммунизм распространится сначала в Юго-Восточной Азии, а потом до Австралии и Новой Зеландии, подобно тому, как падают косточки домино, выстроенные в ряд.
«Лев Панджшера» Ахмад Шах Масуд, который воевал против Советской Армии в 1980-х, и против талибов в 1994-2001 гг., связывал свое происхождение с самаркандским Дахбедом
Время показало, что этот постулат неверен. Индокитайских (как и всяких других) коммунистов больше заботили сугубо национальные интересы, а не распространение идеологии. Смогут ли и победившие талибы унять свой фанатизм, стать более умеренными и добиться призанания афганцев и остального мира? Или Афганистан ждет новый виток насилия? Время покажет.
Говоря о влиянии конфликта в Афганистане и Пакистане на Среднюю Азию, многие аналитики, в том числе автор этих строк, еще задолго до 15 августа 2021 г., когда талибы вошли в Кабул, утверждали что вероятность вторжения талибов в Таджикистан и Узбекистан маловероятна.
Тем не менее, даже если на данный момент угроза падения таджикской, узбекской и туркменской «костяшки домино» вслед за афганской нереальна, общее восприятие обществом роста влияния талибов и прихода их к власти пессимистично. Опасения воинственного религиозного радикализма и терроризма, исходящего из Афганистана глубоко укоренились в общественном сознании со времен борьбы с противниками установления Советской власти (басмачами) сто лет назад.
Именно близостью к Афганистану и Пакистану объясняется размещение российских военных баз, проведение совместных военных учений в Таджикистане, Узбекистане и Киргизии.
Соответственно, внешние игроки (в частности Россия и Китай) смотрят на Среднюю Азию как на потенциальный «второй Афганистан». Взяв на вооружение эту парадигму один раз, они уже не могут свернуть с нее, потому что привыкли исходя из нее строить свою политику относительно региона и его «взрывоопасности».
В настоящей статье мы зададимся вопросом: так ли опасна бывшая советская граница с Афганистом как ее представляют? Что делает границы источниками конфликтов? Как, кем и для чего была проведена граница вдоль Амударьи? Каково значение этой границы в истории народов Средней Азии?
Из истории формирования границы
Сегодняшние очертания Средней Азии - это результат взаимодействия и соперничества России и Англии известных как «Большая Игра». Британцы, которых в первую очередь интересовала Индия с её богатствами, прибыли в Среднюю Азию косвенно, через свой контроль над Афганистаном. Собственно Средняя Азия с ее обширной территорией их не интересовала. Сфера влияния Англии была ограничена хребтом Гиндукуш проходящим с северо-востока на юго-запад.
Что касается русских, то они проникли в Среднюю Азию напрямую, путем военного вторжения. После победы над казахами и оккупации Ташкента, они двинулись на юг и заняли правый берег Амударьи. Эмир Бухары стал вассалом России в 1869 г. Россия также захватила другие государства Средней Азии - Хиву и Коканд (Хуканд) и включила их в Туркестанское генерал-губернаторство со столицей в Ташкенте. Чтобы не раздражать англичан, Бухарский эмират не стали включать в имерию. Приграничная Афганистану Бухара стала формально независимым и очень послушным вассалом Российской империи.
В отличие от пассивных бухарцев, которые к 19 веку потеряли свою былую мощь и влияние, афганские (пуштунские) сардары оказались более амбициозными. В 1850-х и 1860-х гг. при активной поддержке англичан они захватили Герат, Балх и Шибирган.
Эмир Бухары, лишенный подлинного суверенитета, легко отказался от претензий на эти территории к югу от Амударьи, населенные таджиками, узбеками и туркменами. Подобным образом, в 1883 г., с помощью англичан к Афганистану отошли независимые таджикские провинции Бадахшана (Рушан, Шугнан и Вахан), расположенные по обоим берегам реки Аму. Российское правительство выразило решительный протест. После длительных дипломатических переговоров, военных экспедиций и даже небольших стычек, в 1895 г. правобережный Бадахшан перешел к России (а затем к Бухаре, СССР и Таджикистану).
Таким образом, в конце 19 в. были определены основные геополитические очертания региона, получившего название Средняя Азия. Его южным рубежом явилась граница по Амударье, сохранившаяся по настоящее время. Кстати, Великобританией рассматривался вариант разграничения по Гиндукушу. Пойди они на этот шаг 150 лет назад, регион выглядел по-другому. Север Афганистана стал бы частью Средней Азии. Но англичане отказались от этого плана так как для его реализации им надо было оккупировать половину сегодняшнего Афганистана.
Что касается Китая, то до конца 19 века граница между Китаем и территорией современного Афганистана была обозначена лишь в общих чертах. Чиновники МИД России и Великобритании не смогли провести пограничную линию на восток, чтобы обозначить границу на Восточном Памире, граничащем не только с Китаем, но и с самой северо-западной оконечностью Британской Индии.
В конце концов они решили, что границы Англии и России не должны соприкасаться, а афганцам следует предоставить доступ в Китай. Так был образован т. н. «Ваханский коридор» - узкий клин (шириной 15 км в определенных областях) афганской территории, отделяющий российские владения на Памире от северо-западных границ Британской Индии (Хунза, Читрал и Гилгит). Сегодня Ваханский коридор - это малонаселенная высокогорная афганская территория, населенная таджикскими и киргизскими скотоводами, которая отделяет южную границу Таджикистана от северной границы Пакистана. Афгано-китайская граница протяженностью в 76 км легла по непроходимым ледникам памирского хребта Таг Думбаш и была признана Китаем лишь в 1963 г.
В отличие от русских, считавших Среднюю Азию своим трофеем, Китай не стремился напрямую захватывать этот регион, делая в своей внешней политике различие между второстепенными периферийными территориями, и наиболее ценными центральными (ханьскими) провинциями. Эта страна не принимала активного участия в Памирском размежевании еще и потому, что на протяжении 19-го и начала 20 веков внимание Китая было сосредоточено на центральных и южных провинциях, где его буквально рвали на части Англия. Франция и Япония, которые намеревались исключить эту страну из числа мировых игроков, объявив Поднебесную «больным человеком Азии».
Сегодня Китай – мощнейший мировой игрок, который оспаривает правильность своих западных, в том числе памирских границ . Будет ли Китай терпеливо ждать пока ситуация не стабилизируется, чтобы предложить Афганистану столь необходимые ему кредиты в обмен на территории – остается только гадать.
Главными выгодополучателями «Большой Игры» явились Великобритания и Российская империя, которые после почти бескровного конфликта наконец договорились: кто что контролирует? За ними следуют афганские эмиры, которые играя на противоречиях великих держав, сумели добиться укрепления Афганистана. Подчинив Герат, Катаган и часть Бадахшана они закрепили за собой северные провинции, а в 1919 г. победив в войне англичан, и вовсе добились независимости. Бухара потеряла свое влияние на левом берегу, но обрела сильного покровителя в лице русского императора, а с 1920 г. – большевиков.
Жизнь врознь
Несмотря на политическое размежевание и проживание в столь непохожих государствах, общее этнонациональное сознание таджиков, узбеков, туркменов, киргизов по обе стороны границы не исчезло совсем, а культурные, а порой и политические связи не прерывались. Заметная манифестация протеста против закрытия границ и стремления к национальному единству с «заречными братьями» имела место в 1925 г.
Речь идет о восстании горцев афганского Бадахшана, направленном против кабульского правительства и притеснений таджиков пуштунским меньшинством. В ходе подавления восстания, летом 1925 г. 8 тысяч таджиков во главе с Махрамбеком попросили разрешения поселиться в Таджикской Автономной Советской Социалистической Республике (ТАССР), или дать им оружие для защиты.
Таким образом, правительству Душанбе представился удобный случай распространить свое влияние среди таджиков Афганистана, подобно тому, как иранцы поддерживали своих клиентов (хазарейцев, таджиков, кызылбашей) в западных провинциях Афганистана. Разумеется, такой поворот событий был совершенно недопустим для Москвы, которую устраивал афганский эмир Аманулла Хан (правил 1919-1929 гг.) и которая не собиралась упускать монополию внешней политики. Советы отказали, посчитав, что восстание спровоцировано англичанами, а именно мехтаром (правителем) Читрала при посредничестве лидера исмаилитов Ага Хана III. Небольшому числу афганских памирцев (до 60 семейств) удалось остаться в Таджикистане, но основная масса беженцев, разочарованная отказом таджикских властей, вернулась в Афганистан. Больше с подобными просьбами к правительству Душанбе афганские таджики не обращались.
Привязанность и сочувственное отношение к единоверцам по ту сторону реки закреплялись религией и общностью культа мусульманских святынь. Самарканд и Бухара были святынями для мусульман не только Средней Азии, но Южной Азии, включая Индийский субконтинент. Значительная часть афганских улемов после захвата Индии английскими колонизаторами в середине 19-го века переключилась с индийских религиозных школ на бухарские. (С установлением Советской власти, афганская молодежь вернется обратно в индийские медресе).
На территории Средней Азии находилось немало мавзолеев (мазаров), которые одинаково почитались на обоих берегах Амударьи. Среди мусульманских лидеров было немало шейхов, ахундов и ишанов - наследственных руководителей суфийских братств - имевших десятки, а то и тысячи последователей (мюридов) по обеим сторонам границы.
Знаменитый «Лев Панджшера» Ахмад Шах Масуд, который воевал против Советской Армии в 1980-х, и против талибов в 1994-2001 гг., и чей сын Ахмад Масуд сегодня возглавляет сопротивление талибам, связывал свое происхождение с самаркандским Дахбедом. Суфийский (накшбандийский) клан Дахбеди Шариф берущий начало в 15 веке всегда отличался тем, что активно участвовал в политике и имел влияние как на простой народ, так и на властителей.
Основатель и руководитель старейшей в Афганистане преимущественно таджикской исламисткой партии «Джамияти Ислами», формальный президент Афганистана с 1992-2001 гг., бадахшанец Бурхануддин Раббани тоже не терял связи с накшбандийцами. Суфийские кланы представляли собой хорошо организованные, связанные жесткой дисциплиной (основанной на лояльности братству, семье, соседям) группы солидарности. В них очень трудно различить религиозно-мистические связи и лояльности от племенных, местнических, лингвистических. Именно ордена взяли на себя функцию «защиты ислама» в Бухаре, в Афганистане и в Индии.
Суфийские лидеры обычно не относили себя к какой-либо национальности или этнической группе. Выступая за укрепление единства мусульман вне зависимости от происхождения, они улаживали конфликты между военачальниками и племенными вожаками. Но это им редко удавалось, поскольку мобилизация повстанцев неизменно проходила по этническиму и племенному (то есть нерелигиозному) признаку, а сами повстанцы не всегда слушались своих идеологов, скатываясь к бандитизму, грабежам, межплеменным столкновениям и соперничеству. Повстанчество в Средней Азии, таким образом, выступает не как религиозная война, а как сугубо социальное действие, развивающееся в религиозном контексте.
У читателя не должно возникнуть мнения, что ислам всегда призывал к насилию и что все суфии были милитаристами-джихадистами. На самом деле, многие их них призывали в миру в общинах и вмешивались в войны, чтобы добиться их прекращения. Умеренная, открытая для контактов с Западом «Джамияти Исломи» получала помощь, в том числе от России и Таджикистана, и защищала афганский север от талибов во второй половине 1990-х . Объединение полевых командиров северного Афганистана под названием «Северный Альянс», служило надежным союзником Международнодной коалиции свергнувшей талибов в конце 2001 г. Сегодня они также полны решимости противостоять талибам.
Бухарское повстанчество и граница
В 1920-х гг. центром сопротивления Советам стала приграничная Афганистану Восточная Бухара (южный Таджикистан и Узбекистан). Близость границы, перейдя которую можно уйти поражения, чтобы собравшись с силами вновь напасть, объясняет живучесть повстанческого движения (басмачества). Вплоть до середины 1930-х гг. границу можно было пересекать в обе стороны без особых проблем. Этим пользовались повстанцы, контрабандисты, паломники, разведчики, религиозные фанатики, беженцы и просто мигранты.
Вполне понятно, что афганцы проявляли симпатию к единоверцам, боровшимся на протяжении 1920-х гг. против атеистической власти большевиков. Повстанческое движение в Бухаре и Туркестане также вызвало интерес эмира Амануллы Хана, который после падения Оттоманской империи был не прочь занять освободившееся место «халифа всех мусульман».
Еще одним кандидатом на эту позицию был изгнанный из Турции прогерманский генерал, зять султана, Энвер Паша. Появившись в России как «революционер Востока» и враг Англии, осенью 1921 г. он неожиданно присоединился к басмачам Восточной Бухары и предъявил Советскому правительству ультиматум, в котором потребовал вывести красноармейские части из территории Бухары и признать его право на создание независимого государства.
Ровно сто лет назад в Гиссаре и Кулябе разгорелось восстание, которое вынудило Красную Армию частично вывести свои войска и снять охрану с границы. Энвер Паша возглавил восстание, и нашел поддержку в Кабуле, в том числе у военного министра Надир Хана (король Афганистана в 1929-1933 гг.), который переписывался с Энвером, принимал офицеров из его окружения, а также осуществлял отправку повстанцам вооружения, купленного на деньги сторонников Энвера из числа партии младотурков, переведенные ими из Берлина по дипломатическим каналам германского МИДа в Кабул .
К левому берегу границы были стянуты значительные силы афганской армии. Чтобы ускорить развязку, в начале 1922 г. на помощь повстанцам были отправлены отряды численностью в 400 чел, состоявшие из добровольцев Пандшера под командованием мавлави Абулхая. Если верить афганскому ученому Х. Халили, в том отряде был Хабибулла Калакани, который в 1929 г. стал первым в истории таджиком-эмиром Афганистана. Известный также по прозвищу Бачаи Сако (сын водоноса), он воевал в окрестностях Душанбе и был отмечен самим Энвер Пашой.
Мавлави Абулхай, который, если верить пакистанским авторам, был выпускником университета Деобанда в Индии, был удостоен Энвером титула «шайх ул-ислам», то есть верховного богослова имеющего право применять религиозные нормы к новым, ранее не трактовавшимся случаям.
Деобандизм – это реформисткое суннитское движение, которое зародилось в Индии в 19 веке, и первоначально ставило своей целью «очистить» индийский ислам от инноваций. В начале 20 века выпусники Деобанда развернули сеть медресе по всей Индии.
Именно деобандийские уламо (ученые-богословы) возглавили борьбу пуштунских племен против англичан. Они считали что религиозные лидеры должны преодолевать племенные, лингвистические и этнические лояльности и направлять разроненные усилия повстанцев в единое русло панисламизма. Их фундаментализм заключался в том, что они не сомневались, в том что муллы должны руководить политиками, а не наоборот. Деобандийцев отличали сугубо строгий подход к положению женщин и нетерпимость к шиитам. Нетрудно заметить влияние деобандизма на восточнобухарское повстанчество, которому также были присущи черты племенной войны в защиту ислама, и наличие в крупных отрядах «мулл-комиссаров».
Победа Красной Армии над основными силами повстанцев в Восточной Бухаре в марте и апреле 1922 г., а также угроза приостановки Советским правительством оказания материальной и военной помощи Афганистану, заставили Амануллу принять решение, которое оказалось критическим для Энвера и всего повстанчества. В июле 1922 г. Аманулла приказал Надиру отвести все войска от границы, запретил ему вмешиваться в бухарские дела и отправил в «ссылку», послом в Париж. А в августе 1922 г. Энвер Паша погибает от рук красноармейцев в Балджувоне (северный Куляб). Мавлави Абулхая посадили в афганскую тюрьму, но вскоре выпустили. Мавлави продолжал свою пропаганду в приграничных районах Таджикистана и во второй половине 1920-х гг.
Помимо неудачной попытки поддержать басмачество и Энвера, Аманулла Хан предоставил убежище беглому эмиру Бухары Саид Алим Хану в 1921 г. Находясь на положении почетного домашнего аресттанта, Алим Хан продолжал, как мог, руководить повстанцами.
Конец первой части. Вторая часть будет опубликована на сайте в ближайшие дни.
Мнение автора блога может не совпадать с позицией Радио Озоди